Записки пациента

[валвас]

Тдс1

«ТО ДА СЁ»

1 НАУЧНАЯ БЫВАЛЬЩИНА


В те далёкие годы, именуемые ныне "эпохой застоя", отдельные учёные в отдельных лабораториях большую науку делали. И кто знает, каких бы высот они достигли, не нарвись в конце 80-тых на перестройку. В те годы она как очистительная буря сметала вся и всех на своём пути. Но не будем строго судить происходившие тогда эти события. Говорят, что тогда они как спасительный жар у гриппующего оздоровил наше больное общество. Всё это, как теперь судят, было во благо. Как бы то ни было, но все последующие события оборвали карьеру проф. Тюлькина и лишили нас той пользы, которую он смог бы принести отечеству.



ОПУС 1 История одной удачи

Всё то, что в те годы затевал профессор в своей лаборатории было затейливо и чудно. Недавно из ничего выросла современнейшая лаборатория, из ниоткуда появились способные ученики. Всё это создалось внепланово, следовательно почти противозаконно. Но работа шла споро, на самом современном уровне. Как однажды констатировал один гость, акад. С.Северин, ознакомившись с "научным урожаем": "Результаты превзошли все ожидания". Удивляло это коллег, настораживало начальство. У многих на лице застыл вопрос: "Кто допустил - кто позволил?".
Что же поразило известного академика в лабораторииТюлькина? А поразило то единственное, что может поразить одного учёного в лаборатории другого - полученный научный результат. Он действительно был весом. Достижение касалось ранней диагностики такой ужасной болезни как рак. На первый взгляд ничего необычного здесь не было. Просто в отличии от своих коллег Тюлькин хорошо знал проблему и искал её решение там и теми методами, которые прямо вели к успеху. Решение проблемы было найдено. Не веря в удачу Тюлькин организовал широкую проверку метода по всей России. Образцы везли и из Москвы, и с Урала, и с Волги. На анализ брали пробы из больного органа: кожи, желудка, кишечника). Метод работал!
Профессор уверенно шёл по пути улучшения биохимической диагностики рака. Их к тому времени уже было известно до сотни, но ни один не был способен надёжно диагностировать болезнь. Следовало сделать диагностику более надёжной, придать ей прогностический характер. Эти цели были достигнуты. Становились заметны не отдельные признаки рака, а выявлялась сама болезнь как таковая.. Поэтому

был пригоден для определения болезни на самых ранних стадиях. Но метод обладал ещё одним бесценным преимуществом перед другими - он был универсален и "работал" на опухоли любого происхождения.
Когда основная работа по сознанию метода была завершена, был создан диагностикум и оформлена заявка на изобретение, а ученики засели за написание диссертаций, Тюлькина вызвали в ректорат. Его позвали туда не для поздравлений и награждений.
Маленький человечек со скошенным лобиком (чиновник особого отдела) скучно информировал профессора, что его труды подпадаю под запретительную статью какого то важного . Поэтому они могут распространяться только под грифом "для служебного пользования, а иначе "низзя". И понял профессор, что его мечта помочь болезным людям не состоялась.





ОПУС 2. Не снижая темпа


Но тем и сильна наука, что её движение вперёд не остановимо. В те годы даже в условиях нищенской, университетской лаборатории можно было продуктивно работать. А всё дело было в том, что вокруг в других более оснащённых местах работали друзья, однокашники и единомышленники. Все они были готовы поделиться и знаниями, и опытом, и научным скарбом. Так что для успешной работы проф. Тюлькину оставалось только "выковать" идеи.
Когда он неожиданно натолкнулся на непреодолимое препятствие на пути внедрения своих достижений в клиническую практику, Тюлькин изменил направление своих работ. Он начал размышлять на проблемой "Что есть рак и откуда он берётся?". Но это не было абстрактное философствование. Это был путь эксперимента и клинических наблюдений, но уже на молекулярном уровне. Именно союз этих двух подходов оказался особенно результативным.
Основное достижение Тюлькина было в том, что он научился понимать "биохимический язык" клеток и тканей организма. В эксперименте на лабораторных животных он неожиданно встретился с любопытным фактом. Оказалось, что у подопытных животных (крыс-опухоленосителей) здоровые по всем признакам клетки начинают "вещать на биохимическом языке болезни". Действительно через несколько месяцев на их месте у животных неизбежно образовывалась раковая опухоль. Такое состояние ткани больного иногда именуют как "опухолевое поле".
В биологических науках все факты, установленное на животных, проверяют на клиническом материале. Не отошёл от этого правила и наш профессор. Для определения истины он существенно расширил зону обследования и вскоре сделал важное наблюдение. Оказалось, что примыкающие к опухоли ткани, обычно сохраняемые хирургом при операции, буквально "вопияли" на биохимическом языке: "Мы не здоровые, а больные, опухолевые". Профессор, хорошо знавший и понимавший этот язык, больше не сомневался в существовании "опухолевых полей" вокруг опухолей. Интуитивно догадывались об этом опытные онкологи-хирурги, "широко" удаляющие опухоли, чтобы вскоре вновь не возвратиться к уже прооперированному больному.
Такие "правильные" знания очень полезны, так как улучшают диагностику и способствуют лечению (в данном случае хирургическому). Но рак - болезнь серьёзная, трудно полностью излечимая. Однажды появившись в организме, рак до конца терзает свою жертву. Но врачи сегодня уже научились противостоять разрушительной силе болезни. Сегодня они нучились эффективно использовать и нож, и луч, и таблетку. Но для того, чтобы ударить по болезни поточнее - увидеть её надо пораньше. Именно поиску путь к решению этих задач и вели работы Тюлькинав сккромной университетской лаборатории на Васильевском..



ОПУС 3 Откуда ждать избавления


Удивительно, но даже в те, ныне уже далёкие "годы застоя", когда раз и навсегда установленный бюрократический порядок губительно влиял на всех и всё, научный прогресс местами был очевиден. Именно так и было в лаборатории проф. Тюлькина. Там в условиях отсутствие влияния партийных "авторитетов", присутствие творчески мыслящей молодёжи (студенты, аспиранты) и верного направления исследований возник шанс преуспеть в работе.
Так и произошло, когда в лаборатории задумались над причинами возникновения рака. Казалось, что всё дело в том, что клетки нашего организма - "свободолюбивые существа" и, освободившись от надзора со стороны организма, постепенно впадают в фазу гибельного, ничем неконтролируемого роста. В итоге "рост бьёт порядок" и всё тонет в хаосе гибельной борьбы. Корень болезни как уже давно решили биологи в том, что в какой-то момент "сдают" механизмы регуляции клеточного роста, которых сегодня известны десятки.
Тюлькин умел смотреть в корень проблем и всегда выбирал в них самое существенное. Его уже давно привлекали к себе клетки иммунной защиты. Некоторые из них, так называемые фагоциты (моноциты, макрофаги и др.), всегда присутствуют в зонах опухолего роста. Именно этот факт побудил профессора изучить явление в чистом виде в модельных условиях ("в культуре"). Такая работа оказалась ненапрасной. В её ходе было установлено, что макрофаги в определённых условиях "видят" и даже "схватывают" клетки опухоли.
Дальнейшие исследования показали, что этой цели служат специальные области, существующие только у опухолевых (предопухолевых-?) клеток. Важным было и то наблюдение, что здоровые клетки таких, (опознаваемых макрофагами) участков не содержат.
Тут то Тюлькин и задал себе вопрос: "Это ли не повод, чтобы создать способ универсально и наиболее ранней диагностики рака?" Утвердительный ответ был вскоре получен, а вместе с ним создан и первый лабораторный вариант клинического диагностикума. Последний был прост и в изготовлении (хотя и не без нау-хау), и в использовании.
Выводы Тюлькина были как горькое лекарство: и просты, и понятны, и малоутешительны. В своих простых опытах он сумел увидеть самое важное: все раковые клетки - одинаково "меченые". Происхождение и природа такой поверхностной метки неизвестны.
Профессор знал и другое: активные макрофаги содержат подобные "протививоструктуры" для опознавания и истребления любых раковых клеток. В этих фактах профессор увидел путь противостояния болезни. Он уже знал, что в организме существует противостоящая ракупара: опухолевые клетки с "онкосайтами" и макрофаги с онкорецепторами. Стоит только нарушиться такому равновесию (ослабеть иммунитету или усилиться канцерогенезу) как "наступает рак".Но до мыслей о "лечении" дело так и не дошло - подошли бурные 90-ые годы.

С тех пор прошла целая эпоха. Вновь заполнились аудитории, появились сотрудники, выходят научные журналы. Но уже больше не светятся по ночам окна институтов, не яреет в спорах творческая молодёжь, не зовут на штурм научных вершин признанные лидеры. Всё вроде бы как и раньше, но только одного -настоящего куражу нет.









ОКОЛОНАУЧНАЯ БЫВАЛЬЩИНА




Шли годы. Жизнь крутила судьбами людей, моих современников. Порой все просто стекленели, наблюдая за происходящим. Тогда даже самые смелые "кухонные мечтания" вопреки всему сбываться. Многие очутили себя "творцами истории". Стало возможно всё ранее запретное.
Для России ХХ века это был второй и краткий "вздох свободы". Волнительное время. Страна "прилипла" к экранам телевизоров. Нормальня работа приостановилась. Наступало разрушение. Всё обычное и привычное отошло на второй план, готовое рухнуть. В таких условиях Тюлькин со своей командой "не вписывался" в крутой исторический разворот и был обречен изчезнуть как вся большая и мало эффективная советская наука.

ОПУС 4 В борьбе с криминалом


"Наука больше никому не нужна!" Так громогласно заявил один мой московский визави, вхожий в самые высокие министерские и академические круги. Тюлькину объяснять это не было нужно. Тогда он и сам видел как гаснет интерес к науке, как тает число тех, кто .серьёзно занят её проблемами. Всех внезапно охватили иные настроения. На смену всему явились вопросы личного выживания (для большинства) или обогащения (для немногих). Не останавливались даже перед сменой места работы или даже гражданства.
Тюлькин понял, что в сложившихся условиях и ему не избежать "смены курса". Этому предшевствовал "домашний анализ" ситуации "на дворе". А на дворе гремели выстрелы, сверкали ножи, слышались вопли невинно убиваемых и ограбляемых. Шёл активный передел собственности, зрим был отъём жизней и денег. Во мраке ночи "трудились" бандюганы, из последних сил с ними боролась милиция. Реальным результатом такой работы были до предела забитые КПЗ и заполненные собранными "вещдоками" отделения пунктов судмедэкспертизы.
Многочисленные лаборантки и судмедэперты перелапачивали горы одежды и всяческого тряпья - изъятых вещдоков, немых свидетелей преступлений. Искали кровь. Но используемый поисковиками рутинный химический анализ на кровь был груб, долог и не точен. Занятые анализами лаборантки буквально задыхались, трудясь в облаке вреднейшей органики. Работа двигалась со скрипом.
Тем временем дела в университетской лаборатории Тюлькина шли - хуже некуда. Снабжение было на нуле, зарплаты ни на что не хватало, традиционная научная тематика больше никого не интересовала. Питающие лабораторию хоздоговора лопнули как мыльные пузырьки. Однако самая большая неприятность состояла в том, что постепенно от такой "бескормицы" стал необратимо таять коллектив сотрудников. Кто поехал в Европу, кто растворился в США, один отправился поискать удачи в Японии. А те, кто остался в Питере, тоже не дремали: кто-то пытался создать свой бизнес, кто-то погряз в трясине рыночных спекуляций. Последние студенты оказались предоставлены сами себе. Научно-учебная лаборатория перестала быть.
Бедный Тюлькин очень скоро понял, что дело его жизни - загублено, время творческих удач - в прошлом и что надеяться не на что. Но он, этот обанкротившийся университетский профессор, всегда был ни от кого независимым борцом, никогда не сдававшимся без боя. Поэтому и в сложившихся условиях отсутствия лаборатории и учеников он не прекратил, а интенсифицировал научную деятельность. Всё делал сам, как в студенческие годы. Всё делал сам, помогала ему только верная и безотказная Оля. Недолго думая, профессор перенёс-перевёз домой (это место стало отныне его лабораторией) кое-какой необходимый научный скарб и реактивы и начал экспериментировать.
Вспомнились студенческие годы, когда он с превеликим трудом "вил" себе гнездо в одной из незаселённых комнат на кафедре биохимии. Дома всё было проще. В качестве измеряемой функции профессор выбрал светимость биологических систем, в качестве измерительного прибора - чувствительный люминометр, а для рассчётов был использова ПК 286. Приложите к этому холодильник, весы и дистиллятор и вы получите полное представление об условиях работы Тюлькина. Немного? Да, но и этого Тюлькину хватило, чтобы продуктивно проработать несколько лет и стать автором нескольких принципиальных изобретений.
Первый и решительный шаг в "домашней науке" Тюлькин сделал, когда решил помочь работникам местной судмедэкспертизы справиться с "наводнением" криминальных вещдоков. Стоящяя перед ними задача - определить одно важное вещество крови - представлялась простой и легко решаемой. Незаметно для себя Тюлькин увлёкся экспериментальной работой. Он понял, как много в жизни терял, доверяя (поручая) другим реализацию собственных идей. На деле получалось, что вместо того, чтобы побуждать своих помощников решать технические задачи, он тратил силы на их материальное или интеллектуальное обслуживание. Творческого удовлетворения такая деятельность приносила мало, зато огорчений и разочарований было предостаточно. Именно поэтому оказавшись в условиях своей "домашней лаборатории" Тюлькин в полной мере испытывал радости свободного творческого труда.
Не прошло и полугода как он "выложил" своё решение проблемы анализа вещдоков "на кровь". Чуда в содеяном не было. Просто автор метода умело распорядился всем тем, что знал и чем обладал. Он заставил под действием следов крови светиться сjозданную им аналитическую систему.
Сделав своё дело Тюлькин передал сотрудникам экспертизы и прибор, и реактивы, и методику. Теперь команда трудолюбивых лаборанток-страдалиц сутками не карпела над анализами в тумане ядовитых испарений. Производительность их труда возросла в десятки раз, чувствительность и над ёжность - в сотни раз Гора непроанализированных вещдоков таяла как весенний снег. Не было видно только одного - желания новообретённых коллег из "органов" способствовать широкому распространению опыта. Случилось обратное: измерительный прибор сломали и проблема "умерла" естественной смертью".
Другой проблемой, решению которой посвятил свою деятельность профессор стали тотальный алкоголизм и растущая наркомания. В России всегдашней бедой, явно приводящей к сокращению населения, было безудержное пьянство. Спад производство и безработица толкнули на этот путь многих. Одним из таких был и Стаканыч, в прошлом опытный механик, а ныне преобразившийся в сменного сантехника в ЖЭКе. Такая перемена сломила человека, превратив его в алкоголика, выдающего своё пристрастие к спиртному непроходящим запахом винного перегара.
. Вот на нём-то Тюлькин и испытал свою новую систему, созданную для выявления алкоголя в выдыхаемом воздухе. Хронический алкоголик Стаканыч был весьма удобным объектом для такой проверки. В отличии от решительно "непьющих" тюлькиных друзей и родственников он был "под градусом" всегда: и утром, и днём, и вечером. Его пьяное дыхание буквально взрывало тест-систему, а прибор просто зашкаливался. Метод работал.
Последующая .работа потребовала определённой деликатности. Нужно было определить нижний порог метода. С этой целью Тюлькин пригласил к себе в гости своего старинного приятеля г-на Стрикулёнка, представителя точных наук. Последний слыл трезвенником и не был замечен в нетрезвых компаниях. Его то Тюлькин и выбрал для испытания чувствительности метода. Вниманию гостя был предложен вкуснейший масандровский портвейн, разлитый в невысокие бокалы в количестве 30 - 50 грамм. Откушав винца, мой гость стал "пробулькивать" выдыхаемый выздух через сосудик с водой. Уже через 10 мин после такой минимальной "выпивки"в сосудике был зафиксирован чёткий положительный сигнал. Последующее показало, что метод работал и по пиву, и по браге, и по коньяку - по всему, что содержало этанол.
Тюлькина не на шутку заинтересовала возможность диагносцировать состояние пациента по свойствам его выдоха (выдыхаемого воздуха). Для этого он существенно перестроил свою аналитическую сис тему. Если раньше анализируемые субстанции (кровь, алкоголь или др.) вызывали усиление свечения, то в новом варианте они его подавляли.
Метод в его "новой редакции" был испытан в одной из городских больниц, где тогда широко использовали "лечебное голодание". Считалось, что такое врачевание часто может быть полезным, но только до определённой степени истощения организма пациента. Определить такую границу мог только опытный врач.
Тюлькин интуитивно почувствовал, что именно при решении такой задачи его инструментальный метод может оказаться особенно полезным. Подумал так, испытал в эксперименте и понял, что был прав. Можно предположить, что при голодании на первой (обратимой) фазе "допустимым" образом разрушаются восстановимые ткани. Однако по исчерпании этого ресурса наступает опасная фаза деструкции невосстановимых систем организма. Вот в такой-то момент в выдохе обследуемого и появляются токсиканты - активные вещества, вызывающие подавление свечения тест-системы.
Идея определять вещества-токсиканты, действующие как блокаторы свечения, показалась профессору перспективной для расширенного применения. Он остановил свой выбор на экологии, - важной науке, и поныне задыхающейся в тумане приблизительных, неточных, чисто качественных оценок. Первые же эксперименты показали, как разительно отличается дистиллированная вода от обычной водопроводной "из под крана". Объектами дальнейших исследований послужило всё то, что составляет нашу окружающую среду: воду из различных источников, воздух, почву, снег, дождь, наши загазованные улицы и вредные производства.
В дальнейшем для сопоставления уровня загрязнённости этих сред Тюлькин "вывел" свою единицу загрязнённости. Теперь загрязнённость объекта выглядела как абстрактное число, точнее как "цифра".
Чтобы утвердить свой метод, Тюлькин предпринял ПР-акцию. Он вместе со своим студентом Арнаутовым ("Пусиком") проанализировал экологическое состояние невских вод в границах СПб. Полученную экокарту опубликовали в "Вечерке" (статья "Где живём, чем дышим) и в журнале "Природа" (статья"Знать - значит измерить". В последствии Тюлькина удивила вялость реакции окружающих на эту информацию. Ему оставалось только внутренне гордиться своим достижением - созданием первой экологической карты водоёмов Петербурга.
Воображение двигало Тюлькина всё дальше и дальше. Ему уже виделась экологическая карта всего Балтийского побережья или наших больших рек от Невы до Амура. Да что реки, профессора уже манил к себе экологическое картирование больших регионов, целых континентов. Для такой работы всё было готово: и концепция, и апробированная методика, и лабораторные стандарты с реактивами, и экспериментальная база. Один мой сотрудник (умелый Ю.Калацкий ценой титанических усилий сумел наладить в условиях умирающего социалистического произвоства выпуск великолепного измерительного прибора, пригодного для работы в любых условиях.
Уже велись "всамделешние" переговоры с возможными заказчиками: с каспийскими нефтяниками, с американскими экологами и др. Но всё кончилось ничем - в России шла "пора бурь и революций". Страна меняла свой цвет. Учёные с их проектами и университетами уже. мало кого интересовали. Всё погрузилось в долгий, интеллектуальный сон.
Не скоро понял Тюлькин, что в сложившихся условиях трудно быть свободным, оставаясь независимым. Многочисленные его попытки быть таким в нашем обществе сгорали без остатка. Его же ученики, обманутые жизнью и обществом, покинули его. Они полагали, что пришли в науку не затем, чтобы протирать штаны в библиотеках. Ни для кого из них неука не стала внутренней потребностью. В наступившие новые времена ни предпочли делать деньги (пока Закон спал).
Но Тюлькин шёл своим, раз навсегда выбранным путём. Даже в самых неподходящих для того условиях он искал и находил возможности реализовать себя в экспериментальной науке. Однажды ему довелось побывать в скромной городской больничке 32, где работал его старый и добрый знакомый Пётр Ашотович Пирумов. Здесь он имел возможность ещё раз убедиться в том, что "мир соткан из чудес". Творимое у Пирумова чудо состояло в исцелении наркоманов. (Это было временное, неполное - но всё же исцеление!). Врач просто освобождал церебральную (внутримозговую) жидкость больного от продуктов действия наркотиков, причины мучительной "ломки". Впоследствии эти вещества, вызывавшие сбои в деятельности нервной системы, получили название дисфункцинов.
Вот они-то и привлекли внимание профессора Тюлькина, увидевшего в них природные регуляторы функций организма. Как биохимик он сумел показать, что у человека существует несколько видов дисфункцинов, каждый из который (как доказали его коллеги-физиологи М.Чернышёва и В.Шаляпина) обладает своим индивидуальным спектром действием. Поразительной, только им свойственной особенность дисфункцинов было то, что действовали они разнонаправлено и в исчезающе малых количествах. Невольно рисовалась гипотеза о существовании у нас в мозгу некого поведенческого кода, материализованного в виде набора дисфункцинов строго определённого состава. Возможно, что под влиянием микродоз наркотиков изменяется состав дисфункцинов (что было доказано), а вместе с этим и поведение субъекта (что наблюдаемо). Предстояла большая работа.

Но тут понял Тюлькин, что ему только удалось (повезло) прикоснуться к большой научной проблеме. Он уже видел новую медицину и лекарства будущего, быстрые и безвредные. Он уже предвидел те коренные изменения, которые внесут дисфункцины в физиологию и биотехнологию. Столь же отчётливо он осознал, что снова бредит. То общество, в котором он существует не в состоянии, не хочет и не способно решать подобных проблем. Куражу не стало.




ОтветОтвет [показать все поля]
Кому: Адресная книга
Копия: Адресная книга

[валвас]

Тдс2

О Питере

Наш великий город очень дорог всем нам, его жителям . Это чувство проявляется тем ярче и полнее чем прочнее человек оказывается с ним связан. Среди таковых находятся и питерские инвалиды с ограниченной подвижностью, которым иной мир чужд и недоступен.
Согласно официальной статистике на учете в органах социальной защиты Санкт-Петербурга в настоящее время состоит около 800 тыс. инвалидов. И несмотря на то, что питерские инвалиды люди очень разные, все они горды сознанием, что .живут в одном из самых лучших городов Европы - в царственном Санкт-Петербурге. И хотя этот прекрасный город часто бывает им недоступен (кто на костылях, кто на коляске, а кто и вообще из дома не выхож), все они живут его судьбой. Ведь они выросли в его каменном убранстве и хранят в своём сердце память и верность его улицам, площадям и набережным.
Город – основа их существования. Он необходимы им, чтобы утвердиться в сознании, что они его коренные питерцы. Он – необходим им для дружбы и взаимопонимания. Этот город – их единственная и последняя собственность. Поэтому всё, что в нём происходит и случается, глубоко волнует их. Не поэтому ли любое несчастье, любое надругательство над нашим городом (в том числе и «архитектурно-строительное») тут же отдавалось болью в их ничем не защищенных сердцах?

В сегодняшнем Питере у них поводов для огорчений предостаточно. Есть пакости мелкие, есть покрупнее, а случаются и глобальные. Всех питерских инвалидов до глубины души возмутил катальный каток в сердце города, на Дворцовой. Это сооружение со всеми его атрибутами (буфетами и клозетами) столь же возмутительно как (случись такое) дискотека в Тронном зале Эрмитажа. Это было вопиющее общегородское безобразие, особо болезненно воспринимаемое патриотическими натурами. Насколько же властям надо презирать и не любить наш город, чтобы допускать такое?
Других питерцев столь же возмущают грубые и опасные вмешательства властей в городскую архитектуру и географию. (Имеются ввиду и засыпка прибрежной части Финского залива, угроза будущему Юнтоловского заказника, ликвидация скверов и парков). Многие малоподвижные граждане и инвалиды боятся стать жертвами беспощадной уплотнительной застройки.
А ещё грустят инвалиды по злостно ликвидируемым питерским раритетам: вездесущему ранее трамваю, преступно истреблённому стадиону Кирова, всем этим исчезнувшим маленьким булочным и молочным, «гаражным братствам», уютным пивнушкам, частным лавчонкам, скамеечкам с прижившимися на них старушками-зелещицами и т.д.…. (Многое из всего этого по указанию с верху ликвидировали отдельные «руководящие недоумки» или подмяли под себя агрессивные монополисты-сетевики)
На глазах редеет рать уличных скамеек. Незаметно исчезает старая привычная питерская среда, в которую некогда столь уютно вписывались и горожане, и наши инвалиды. Они так и не поняли, что это власти и время «берут своё». И всё же результат этих нововведений прискорбен. Новая «стеклобетонная» архитектура, рвущаяся вверх супротив всяких высотных регламентов и отрицающая всё до неё сущее, не радует никого из жителей. Она как правило бесцеремонно нарушает исстари установленные порядки.
А как следует расценить засыпку прибрежной части Финского залива? Спрашивается: чем не угодило властям открытое василеостровское взморье? Может быть тем, что там город свободно и вольно открывался своим лицом к заливу с его свежими балтийскими ветрами? А может быть соблазнило что-то другое, к благополучию горожан не имеющего отношения? (Любому ясно, о чём идёт речь) Нынешние власти жителей ни о чём не спрашивают и никаких референдумов не проводят. А следовало бы и по закону и по совести.


Да¸ сегодня о многом грустить уже поздно. Многое уже не вернуть, не поправить, не переделать. Но тут к счастью внезапно закончилась та самая «нефтяная халява» на которой как на дрожжах вырос весь этот пьяный строительный бум. Внезапно грянувший мировой кризис надолго зафиксировал многие строительные безобразия. Их сотворителей ёщё только ждёт общественная оценка. А горожанам остаются только огорчаться, глядя на плоды их неправных деяний: и на этот разрушенный стадион, и на эти новообразованные грязевые ямы в центре города, и на эти уродливые дома-переростки.
На всё это были истрачены большие миллиарды. Но они ушли не на городское благоустройство и благополучие горожан, о котором по-прежнему можно только мечтать. Напротив, город стал ещё более тесен, ещё более забитым чадливым транспортом, его центр остался столь же перегруженным, а обитатели коммуналок остались почти столь не расселёнными и безнадежно позабытыми как и встарь.

Говорят, что время даже царей учит властвовать. Пора бы и нам всем поумнеть. Но ничуть не бывало. Наши депутаты (который год) продолжают биться над городским строительным законодательством. Стараются улучшить ситуацию. Однако несмотря на все их усилия и супротив всякой логики, в депутатских «верхах» всё ещё продолжают существовать зловещие планы-фантомы, оставшиеся от времён прежней нефтяной вакханалии. Наиболее яркий и показательный пример тому – нескончаемая и бессмысленная болтовня о строительстве в центре Питера так называемого Охта-центра - «кукурузы», «сосиски» или именуемого жителями иначе.
В целом этот проект оказался настолько и во всех отношениях шокирующим, что даже госпожа из Шепитовки вроде бы ослабила свои усилия по его «продавливанию». Только наши сверхосмотрительные депутаты так и не произнесли своего решительного «Нет!». А что же сами жители? Их как водится никто и ни о чём не спрашивает. А следовало бы.
===ъ====
Истово упорствует в пользу сотворения в центре Питера этой уродливой, высотой аш до 400 м «сосиски» только некий г-н Миллер, некоронованный глава нефтяной империи «ГАЗПРОМ», «славный» например тем, что недавно чуть не подморозил всю Европу. А тут ещё нелепая попытка сотворения Вавилонской башни в излучине Невы. Удивительно, но он ни депутат и ни член правительства, а частное лицо, вольно распоряжающееся общенациональным (нашим с вами) богатством. Даже после того как почти все отказались от этого проекта этот Миллер заявил: «Строить буду».
Чтобы демократично «закрыть сосиску» питерским властям следовало бы провести тематический городской референдум. Его результат – очевиден. Потребных на «сотворение высотной сосиски» средств могло бы хватить для решения наиболее острых социальных проблем горожан.




СПБ – должен быть социальным центром, городом, где благополучно должны жить сотни тысяч простых граждан, а также пенсионеров, многодетных, инвалидов и других, не шибко обеспеченных. Питеру на роду было написано» быть городом науки и культуры, а также ВУЗов, институтов и музеев. Он может (и должен) жить за свой счёт, на доходы от своего статуса, от своих науки и культуры. Город может и должен жить своими талантами, а не за счёт «ненаших отвёрточных» производств как это ныне планируется. Последние лучше заводить в депрессивных «дербышках и шипитовках», где «наука и не ночевала». (Так считал и думал А. Собчак – первый всенародно избранный мер нашего города, но почему-то не так считают его последователи).
Вспомните, что хватило же нам наших мозгов для открытия у себя на Родине «великой космической эры» и заселения питерскими умельцами «силиконовой долины» в США. Технических талантов нам достало для конструирования и создания таких технических чудес как «…БУРАН» и «ТУ144». А творить из Питера подобие чадливого Детройта, одного из самых мрачных городов США, - это ли не безумие?

По20

[валвас]

А ВАМ ТАКОЕ ИНТЕРЕСНО ИЛИ ЛУЧШЕ СНОВА В БОЛЕЗНЬ,
В КЛИНИКУ, В ПРЕОДОЛЕНИЕ И СМЕРТЬ?

[валвас]

ЭТО ВАМ РОМАНТИКИ
ЭТО ВАМ СПИНАЛЬНИКИ
СКАЗКА ПОСВЯЩАЕТСЯ СИЯ:


В прошлом году друзья переслали мне любопытную статью на англ. яз., касающуюся исследований и разработки относительно нового препарата 4-AP (Aminopiridin) или Fampiridin-SR для восстановления различных функций у людей с рассеянным склерозом и хроническими спинномозговыми травмами.
Начала исследование в этой обл., а затем взялась и за разработку самого препарата американская фармацевтическая фирма Acorda Terapeutics, к-рую затем поглотила какая-то другая фирма или концерн.
Насколько мне известно, недавно в Америке закончились клинические испытания и началось серийное производство данного препарата пролонгированного действия с меньшим кол-вом побочных эффектов.

[валвас]

совет далёкому другу-шейнику

Нельзя вернуть медведю содранную шкуру, посыпав его тело детской присыпкой,
Нельзя утихомирить бурю за окном, закрыв форточку,
Нельзя излечиться от чехотки, приняв цитрамону.
Ваше письмо покоряет верой в возможность невозможного.
Увы . есть только то, что есть и другого не будет.
А 4-АР – БАНАЛЬНАЯ ХИМИЯ, которая хорошо лишь тем, что проста
И дешева. Ешь – не хочу!

А болезнь – штука хитрая. При РС – извращён, сошёл с ума иммунитет.
Излечение возможно лишь ценой смены иммунитета на ранних стадиях
Болезни. Цены кашмарные и для меня уже поздно.

Так что остаётся полюбить жизнь бревна, в чём и стараюсь приуспеть.
Другого не дано.

[Ася]

Уже 6 лет, как написаны последние сообщения(((
Столько эмоций он вызвал, столько всего разбудил в душе(разбудил то, что усиленно пытаешься заглушить).

Пока многие из нас жили и делали из пустяков проблемы, параллельно столько трагических событий и людских судеб было... А теперь...

[EVM]

Ася, спасибо за Ваш пост. Благодаря ему нашел и прочитал все посты Валваса.
Это действительно вызвает сильные эмоции...
Просьба к администраторам - обязательно сохранить это...

Кое-что удалось найти про эту Личность в Интернете:
http://ppt.ru/news/41928
http://www.rusprofile.ru/id/2663681
http://www.chemilum.ru/files/patent_ru-2359036.pdf
Конечно, не густо, но хоть что-то.
Такие люди заслуживают, чтобы их помнили и не только по никам.

[Ася]

Пока я все собиралась искать информацию от нем в интернете, Вы это уже сделали.
Я до сих пор под впечатлением...

Тут под каждым ником судьба, но эта ветка как будто соединила все в себе, описаны мысли, чувства, которые мы все испытываем, но каждый из нас борется со своей болезнью, со своими проблемами, а Валерий Васильевич пытался бороться за каждого из нас и объединить нас в этой борьбе, но увы...

[EVM]

Вот ещё ссылка на его труды:
http://dialogfund.ru/books.html
На этом же сайте можно найти и другую, связанную с ним, информацию.