ая поступь зверя
3
Заканчивались разрушительные 90-е годы, принесшие нашему другу многочисленные огорчения и подарившие неожиданные творческие находки. Их он провёл в основном дома, лишь изредка выезжая из дома на инвалидной коляске. Всё было бы вполне переносимо, если бы «зверь» неожиданно не проснулся бы и не совершил бы этого, трагичного по своим последствиям прыжка! В то утро он проснулся так как тогда, почти четверть века назад, когда начал свою печальную одиссею по питерским госпиталям и клиникам. Также горело почти бесчувственное тело, выворачивало ноги, прыгало кровяное давление и терзала мучительная головная боль. От беды спасли только чудодейственные капельницы в реанимационном отделении в хорошей городской больнице, куда его поместили по настоянию друзей.
Не скоро он избавился от этих острых признаков своей болезни. «Зверь» поработал на славу, да так что всё тело нашего друга как бы искорёжило и многие его части почти потеряли чувствительность. Куда-то подевались сила рук и хваткость пальцев. Но самым досадным стала спастика в правой ноге, скрутившая её в колесо, так что нормально пользоваться коляской стало невозможным. Это трагическое обстоятельство вынудило его сменить форму своего физического существования. Инвалидное кресло навсегда сменила функциональная кровать с электромотором. В результате этого в его распоряжении осталась только возможность пользоваться компьютером с принтером, кое-как поместившимися над тесной кроватью. Из многих частей тела в его полном владении остался только указательный перст правой руки.
Записки пациента
Re: Сетевой бизнес для оптимистов
44
Прошло ещё шесть лет, а этот бой со «зверем» всё ещё продолжается. В чём же победы нашего друга, и каковы потери? Главное достижение - это реализация им своего творческого потенциала в новых для него направлениях таких как литературное творчество и правозащитная деятельность. Всё это началось с создания им электронной газеты «Круг общения» для ребят- инвалидов. Затем появилось другое, уже бумажное издание «Азбука выживания», ориентированноё ещё и на депутатов тогдашнего ЗакСа, оказавшихся глухими к просьбам о социальной консолидации с инвалидами. Вскоре поняв всю тщету такой деятельности, наш друг круто изменил её направление. Он вспомнил, что у него за плечами яркая, богатая событиями и встречами с необычным жизнь, которая и послужила основой для создания «Записок обывателя».
Другим заметным эпистолярным произведением стал сериал «Забытые», зримо затрагивающий социальные язвы нашего авторитарно-чиновничьего общественного устройства. Преодолев технические трудности, он постепенно научился «жить литературой». Этим своим увлечением он закрылся от тягот ставшего бессмысленным былого научного существования. С одной стороны у него была возможность без конца рассматривать на полке пятно от протечки, а с другой – с головой погрузиться в мир воспоминаний, иллюзий и мечтаний. Он выбрал второе. И жизнь наполнилась новым содержанием. По-новому переживались события жизни и давно угасшие страсти.
Иногда, подводя итог прожитой жизни и удивляясь тому, что ещё жив, наш друг смотрел на себя как бы откуда-то извне. И что он видел? – А почти ничего. Он смотрел на своё беспомощное, раскинувшееся на постели тело сонным взглядом, бессмысленно блуждающим по стенам и потолку своей обители. У объекта наблюдения отсутствовали какие-либо живые движения. Но внутренняя жизнь била в нём белым ключом. Мысли, страсти, эмоции – всё было и всё сосредоточились в голове. Всё незримо творилось где-то там, внутри. Там шёл важный процесс, вечный, перманентный и никогда не кончаемый суд – суд над собой, над своей жизнью и над этим жестоким миром. Все главные роли – и истца, и ответчика были расписаны – их наш друг оставил за собой. Только важнейшая из них – роль высшего судьи и экзекутора - оставалась за другим. Она осталась за «зверем».
В качестве свидетелей защиты выступали наиболее светлые периоды его жизни - чистое вятское детство, трудные студенческие годы, годы творческой активности и наставничества и долгие, долгие годы счастливой, полезной, творческой работы. Но наличествовали и «грешки молодости», умаляющие их оправдательное значение. Были и карьерные устремления, и интеллектуальное давление на ближних. Наличествовал и грех уныния при неудачах, и грех торжествующей гордыни. Защищаясь, наш друг просил принимать во внимание не возможное своекорыстность его действий и намерений, а тот позитив, которой он достигал или к которому всей душой стремился.
===
ГОСПОДА КАЛЕКИ И КОЛЛЕГИ, ЭТА
ТЕМА ВАС НЕ УТОМИЛА?
Прошло ещё шесть лет, а этот бой со «зверем» всё ещё продолжается. В чём же победы нашего друга, и каковы потери? Главное достижение - это реализация им своего творческого потенциала в новых для него направлениях таких как литературное творчество и правозащитная деятельность. Всё это началось с создания им электронной газеты «Круг общения» для ребят- инвалидов. Затем появилось другое, уже бумажное издание «Азбука выживания», ориентированноё ещё и на депутатов тогдашнего ЗакСа, оказавшихся глухими к просьбам о социальной консолидации с инвалидами. Вскоре поняв всю тщету такой деятельности, наш друг круто изменил её направление. Он вспомнил, что у него за плечами яркая, богатая событиями и встречами с необычным жизнь, которая и послужила основой для создания «Записок обывателя».
Другим заметным эпистолярным произведением стал сериал «Забытые», зримо затрагивающий социальные язвы нашего авторитарно-чиновничьего общественного устройства. Преодолев технические трудности, он постепенно научился «жить литературой». Этим своим увлечением он закрылся от тягот ставшего бессмысленным былого научного существования. С одной стороны у него была возможность без конца рассматривать на полке пятно от протечки, а с другой – с головой погрузиться в мир воспоминаний, иллюзий и мечтаний. Он выбрал второе. И жизнь наполнилась новым содержанием. По-новому переживались события жизни и давно угасшие страсти.
Иногда, подводя итог прожитой жизни и удивляясь тому, что ещё жив, наш друг смотрел на себя как бы откуда-то извне. И что он видел? – А почти ничего. Он смотрел на своё беспомощное, раскинувшееся на постели тело сонным взглядом, бессмысленно блуждающим по стенам и потолку своей обители. У объекта наблюдения отсутствовали какие-либо живые движения. Но внутренняя жизнь била в нём белым ключом. Мысли, страсти, эмоции – всё было и всё сосредоточились в голове. Всё незримо творилось где-то там, внутри. Там шёл важный процесс, вечный, перманентный и никогда не кончаемый суд – суд над собой, над своей жизнью и над этим жестоким миром. Все главные роли – и истца, и ответчика были расписаны – их наш друг оставил за собой. Только важнейшая из них – роль высшего судьи и экзекутора - оставалась за другим. Она осталась за «зверем».
В качестве свидетелей защиты выступали наиболее светлые периоды его жизни - чистое вятское детство, трудные студенческие годы, годы творческой активности и наставничества и долгие, долгие годы счастливой, полезной, творческой работы. Но наличествовали и «грешки молодости», умаляющие их оправдательное значение. Были и карьерные устремления, и интеллектуальное давление на ближних. Наличествовал и грех уныния при неудачах, и грех торжествующей гордыни. Защищаясь, наш друг просил принимать во внимание не возможное своекорыстность его действий и намерений, а тот позитив, которой он достигал или к которому всей душой стремился.
===
.
Прошло ещё шесть лет, а этот бой со «зверем» всё ещё продолжается. В чём же победы нашего друга, и каковы потери? Главное достижение - это реализация им своего творческого потенциала в новых для него направлениях таких как литературное творчество и правозащитная деятельность. Всё это началось с создания им электронной газеты «Круг общения» для ребят- инвалидов. Затем появилось другое, уже бумажное издание «Азбука выживания», ориентированноё ещё и на депутатов тогдашнего ЗакСа, оказавшихся глухими к просьбам о социальной консолидации с инвалидами. Вскоре поняв всю тщету такой деятельности, наш друг круто изменил её направление. Он вспомнил, что у него за плечами яркая, богатая событиями и встречами с необычным жизнь, которая и послужила основой для создания «Записок обывателя».
Другим заметным эпистолярным произведением стал сериал «Забытые», зримо затрагивающий социальные язвы нашего авторитарно-чиновничьего общественного устройства. Преодолев технические трудности, он постепенно научился «жить литературой». Этим своим увлечением он закрылся от тягот ставшего бессмысленным былого научного существования. С одной стороны у него была возможность без конца рассматривать на полке пятно от протечки, а с другой – с головой погрузиться в мир воспоминаний, иллюзий и мечтаний. Он выбрал второе. И жизнь наполнилась новым содержанием. По-новому переживались события жизни и давно угасшие страсти.
Иногда, подводя итог прожитой жизни и удивляясь тому, что ещё жив, наш друг смотрел на себя как бы откуда-то извне. И что он видел? – А почти ничего. Он смотрел на своё беспомощное, раскинувшееся на постели тело сонным взглядом, бессмысленно блуждающим по стенам и потолку своей обители. У объекта наблюдения отсутствовали какие-либо живые движения. Но внутренняя жизнь била в нём белым ключом. Мысли, страсти, эмоции – всё было и всё сосредоточились в голове. Всё незримо творилось где-то там, внутри. Там шёл важный процесс, вечный, перманентный и никогда не кончаемый суд – суд над собой, над своей жизнью и над этим жестоким миром. Все главные роли – и истца, и ответчика были расписаны – их наш друг оставил за собой. Только важнейшая из них – роль высшего судьи и экзекутора - оставалась за другим. Она осталась за «зверем».
В качестве свидетелей защиты выступали наиболее светлые периоды его жизни - чистое вятское детство, трудные студенческие годы, годы творческой активности и наставничества и долгие, долгие годы счастливой, полезной, творческой работы. Но наличествовали и «грешки молодости», умаляющие их оправдательное значение. Были и карьерные устремления, и интеллектуальное давление на ближних. Наличествовал и грех уныния при неудачах, и грех торжествующей гордыни. Защищаясь, наш друг просил принимать во внимание не возможное своекорыстность его действий и намерений, а тот позитив, которой он достигал или к которому всей душой стремился.
===
ГОСПОДА КАЛЕКИ И КОЛЛЕГИ, ЭТА
ТЕМА ВАС НЕ УТОМИЛА?
Прошло ещё шесть лет, а этот бой со «зверем» всё ещё продолжается. В чём же победы нашего друга, и каковы потери? Главное достижение - это реализация им своего творческого потенциала в новых для него направлениях таких как литературное творчество и правозащитная деятельность. Всё это началось с создания им электронной газеты «Круг общения» для ребят- инвалидов. Затем появилось другое, уже бумажное издание «Азбука выживания», ориентированноё ещё и на депутатов тогдашнего ЗакСа, оказавшихся глухими к просьбам о социальной консолидации с инвалидами. Вскоре поняв всю тщету такой деятельности, наш друг круто изменил её направление. Он вспомнил, что у него за плечами яркая, богатая событиями и встречами с необычным жизнь, которая и послужила основой для создания «Записок обывателя».
Другим заметным эпистолярным произведением стал сериал «Забытые», зримо затрагивающий социальные язвы нашего авторитарно-чиновничьего общественного устройства. Преодолев технические трудности, он постепенно научился «жить литературой». Этим своим увлечением он закрылся от тягот ставшего бессмысленным былого научного существования. С одной стороны у него была возможность без конца рассматривать на полке пятно от протечки, а с другой – с головой погрузиться в мир воспоминаний, иллюзий и мечтаний. Он выбрал второе. И жизнь наполнилась новым содержанием. По-новому переживались события жизни и давно угасшие страсти.
Иногда, подводя итог прожитой жизни и удивляясь тому, что ещё жив, наш друг смотрел на себя как бы откуда-то извне. И что он видел? – А почти ничего. Он смотрел на своё беспомощное, раскинувшееся на постели тело сонным взглядом, бессмысленно блуждающим по стенам и потолку своей обители. У объекта наблюдения отсутствовали какие-либо живые движения. Но внутренняя жизнь била в нём белым ключом. Мысли, страсти, эмоции – всё было и всё сосредоточились в голове. Всё незримо творилось где-то там, внутри. Там шёл важный процесс, вечный, перманентный и никогда не кончаемый суд – суд над собой, над своей жизнью и над этим жестоким миром. Все главные роли – и истца, и ответчика были расписаны – их наш друг оставил за собой. Только важнейшая из них – роль высшего судьи и экзекутора - оставалась за другим. Она осталась за «зверем».
В качестве свидетелей защиты выступали наиболее светлые периоды его жизни - чистое вятское детство, трудные студенческие годы, годы творческой активности и наставничества и долгие, долгие годы счастливой, полезной, творческой работы. Но наличествовали и «грешки молодости», умаляющие их оправдательное значение. Были и карьерные устремления, и интеллектуальное давление на ближних. Наличествовал и грех уныния при неудачах, и грех торжествующей гордыни. Защищаясь, наш друг просил принимать во внимание не возможное своекорыстность его действий и намерений, а тот позитив, которой он достигал или к которому всей душой стремился.
===
.
Стопы висят
Нас ничего не утомляет.валвас писал(а): ГОСПОДА КАЛЕКИ И КОЛЛЕГИ, ЭТА
ТЕМА ВАС НЕ УТОМИЛА?
В каждом из нас сидит свой "зверь"
Изложено токо как система работает из нутри,
а вот как контактирует система с внешними системами.
Жизнь прекрасная
ПОСЛЕ БОЛЕЗНИ
Воды в пустыне НЕТ !
Место действия: 10-ти метровая комнатка («коморка»), заставленная-завешена старой мебелью, книжными полками и другим хламом. Посреди комнаты была кровать, на которой и лежит профессор Колодин, немолодой но ещё достаточно оживлённый человек лет 65-67-ми .
Неостановимо звонит телефон, но профессор занят – он уже сидит на кровати за своим прикроватным компьютером. Из недр его квартиры слышится голос его жены: «Валериан, а ты не забыл, что сегодня пенсия? Бросаем всё и ждём.». Жена была уверена, что получение пенсии для таких инвалидов как она с мужем самое важное дело. Ничего другого в жизни им больше вроде бы и не осталось.
Жили они не богато, так как могли жить пожилые инвалиды: на свои более чем скромные средства, на свои социальные пенсии. Вот поэтому эти трое (муж - профессор, его жена – ветеран, её старая мать – всем вместе много больше 200 лет) держались вместе, велико-возможно помогая друг другу. Тем и жили они тихо и незаметно, стараясь не обеспокоивать собой социальные службы и лишь поражаясь тому насколько они стали безразличны собственному отечеству.
х х х
Но нет! Не так собирался проводить свои дни Колодин. Где-то внутри он несмотря на смертельный недуг ( 1 гр инвалидности) , продолжал жить на высшем уровне возможной творческой активности. Для этого он сам и с помощью друзей сумел так «упаковаться», что всё необходимое (компьютер с принтером. телефон с громкой связью, радио-ТВ с не умолкающим «Эхом Москвы») всегда было под рукой. Жить (точнее лежать) было удобно. Верхом комфортности существования стала подвластная воле лежащего человека функциональная кровать, честно сработанная в Германии и снабжённая пультом и движком
В жизненном плане Колодина давно мучила мысль о медленном и
неизбежном угасании его организма. Вот уже много лет как не ходят ноги, уже давно тело не держится в коляске, а в последние годы резко
послабели руки, Из всех пальцев работоспособным остался только правый указательный. С тоской думал профессор о дне, когда окончательно откажутся служить руки, а подвижность сохранят лишь мышцы лица. И что делать тогда? Выход неочевиден.
Говорят, что на Западе для таких инвалидов как он и других, со «столь же сильно ограниченными возможностями» созданы специальные компьютерные машины, управляемые мышцами лица и головы. Но они очень дороги и потому не для наших нищих инвалидов, для которых и коляска с движком – недоступная роскошь.
Но надо помнить, что доступная электроника и «классное железо» – далеко не всё, что нужно тяжёлому инвалиду для существования. Ещё более важно доброжелательное, человеческое окружение. Этим у него дома пока занимаются родные и друзья, а в лечебнице – врачи и нянечки. Но что потом? (В дальнейшем автор будет иметь возможность «развернуть» и эту тему.)
х х х
Пенсионные ожидания прервал звонок пушкинского инвалида Владимира – человека активного и весьма инициативного, сумевшего объединить вокруг себя небольшую группку пушкинских «забытых». Он поведал свои мысли Колодину:
«Знаешь, этой ночью я совершенно не спал. Разволновался; Вчера я и все наши пушкинские на колясках (всего 5 человек) ездили на экскурсию в Петергоф. А там дворцы, фонтаны и прочее. Но суть не в этом, а в том как всё было организовано по человечески. Крепкие ребята из фирмы «Либерти» вывели-вынесли каждого из наших из дома и усадили в автобусе. Всю дорогу они о нас заботились как могли. И что характерно: они хорошо умеют это делать! У них есть всё от складных пандусов до умения накормить инвалида с ложечки и при всём этом уметь увлекательно вести экскурсии. Да ты сам посмотри. Фотки я выложил у нас на сайте»
Колодин ни мало ни удивился услышанному и увиденному. Действительно группка 5-ти колясочников не фоне бьющих петергофских фонтанов выглядела весьма выразительно. Зрелище для этих мест -экзотическое и глазу непривычное. Профессор только спросил у Владимира; «А кто бабки им давал?»
- А то неведомо. Сейчас на социалку по стране как неприкаянные большие миллиарды ходят. Но напрямую «неорганизованно» инвалидам ничего не дадут. Скорее наоборот – с инфляцей последнее вынут. А те дикие миллионы «гении от социалки» найдут как самим употребить да так, чтобы нашему брату ничего бы не перепало. Путей для этого много: и строительство соцобъектов, и раздувание штатов, и нацпроекты со всякими откатами, переплатами и растратами. Социальным «богатырям» такое в охотку! Что же касается нашего случая - просто попались хорошие люди: , но главное – это ребята из «Либерти», настоящие профессионалы, каких в собесе не встретишь.-
Вот вам и путь решения многих инвалидных проблем. Рисуется такая простая умозрительная схема, основанная на простых принципах её организации. Цели-задачи определяют и следят за их выполнением сами инвалиды и нанятые ими контролеры, помощники, бухгалтера и спецы. Всё прочее делают государственные и частные организации-наёмницы, но право полного контроля за расходованием бюджеттных средств - всёгда за инвалидами. И тут Колодин представил себе, какой переполох поднялся бы в верхах, если бы такая схема получила бы хоть самый малый шанс не осуществление. Сами инвалиды (особенно «забытые») – не есть борцы, а могучих их помощников нигде не видать, да и сами они (увы) предельно разобщены и разбиты по болезням и по группам. Так что социальные начальники могут спать спокойно.
А вот эти пушкинские «забытые» под водительством своего вожака, Владимира сами научились «плыть против течения». Это он объединял и организовывал выезды в шахматный клуб. В этом деле ему помогали курсанты пушкинского военного училища. Оказывается всё можно устроить, опираясь на собственную инициативу и добрую волю людей. А как рады были «забытые» и не сказать – « ну надо же, и о нас вспомнили!»
Другой пример их социальной «самозаботы» - музейная деятельность питерской ООИ «Общение», поддержанная директором Русского музея г-ном Гусевым. Инвалидов-колясочников не только подвезли от дома до музея и экскурсионно провели по лучшим залам, но и накормили и обратно развезли по домам. А тех, кто был «домашним», экскурсией тоже не обидели. Из музея им передали по набору музейных ДВД-дисков.
Воды в пустыне НЕТ !
Место действия: 10-ти метровая комнатка («коморка»), заставленная-завешена старой мебелью, книжными полками и другим хламом. Посреди комнаты была кровать, на которой и лежит профессор Колодин, немолодой но ещё достаточно оживлённый человек лет 65-67-ми .
Неостановимо звонит телефон, но профессор занят – он уже сидит на кровати за своим прикроватным компьютером. Из недр его квартиры слышится голос его жены: «Валериан, а ты не забыл, что сегодня пенсия? Бросаем всё и ждём.». Жена была уверена, что получение пенсии для таких инвалидов как она с мужем самое важное дело. Ничего другого в жизни им больше вроде бы и не осталось.
Жили они не богато, так как могли жить пожилые инвалиды: на свои более чем скромные средства, на свои социальные пенсии. Вот поэтому эти трое (муж - профессор, его жена – ветеран, её старая мать – всем вместе много больше 200 лет) держались вместе, велико-возможно помогая друг другу. Тем и жили они тихо и незаметно, стараясь не обеспокоивать собой социальные службы и лишь поражаясь тому насколько они стали безразличны собственному отечеству.
х х х
Но нет! Не так собирался проводить свои дни Колодин. Где-то внутри он несмотря на смертельный недуг ( 1 гр инвалидности) , продолжал жить на высшем уровне возможной творческой активности. Для этого он сам и с помощью друзей сумел так «упаковаться», что всё необходимое (компьютер с принтером. телефон с громкой связью, радио-ТВ с не умолкающим «Эхом Москвы») всегда было под рукой. Жить (точнее лежать) было удобно. Верхом комфортности существования стала подвластная воле лежащего человека функциональная кровать, честно сработанная в Германии и снабжённая пультом и движком
В жизненном плане Колодина давно мучила мысль о медленном и
неизбежном угасании его организма. Вот уже много лет как не ходят ноги, уже давно тело не держится в коляске, а в последние годы резко
послабели руки, Из всех пальцев работоспособным остался только правый указательный. С тоской думал профессор о дне, когда окончательно откажутся служить руки, а подвижность сохранят лишь мышцы лица. И что делать тогда? Выход неочевиден.
Говорят, что на Западе для таких инвалидов как он и других, со «столь же сильно ограниченными возможностями» созданы специальные компьютерные машины, управляемые мышцами лица и головы. Но они очень дороги и потому не для наших нищих инвалидов, для которых и коляска с движком – недоступная роскошь.
Но надо помнить, что доступная электроника и «классное железо» – далеко не всё, что нужно тяжёлому инвалиду для существования. Ещё более важно доброжелательное, человеческое окружение. Этим у него дома пока занимаются родные и друзья, а в лечебнице – врачи и нянечки. Но что потом? (В дальнейшем автор будет иметь возможность «развернуть» и эту тему.)
х х х
Пенсионные ожидания прервал звонок пушкинского инвалида Владимира – человека активного и весьма инициативного, сумевшего объединить вокруг себя небольшую группку пушкинских «забытых». Он поведал свои мысли Колодину:
«Знаешь, этой ночью я совершенно не спал. Разволновался; Вчера я и все наши пушкинские на колясках (всего 5 человек) ездили на экскурсию в Петергоф. А там дворцы, фонтаны и прочее. Но суть не в этом, а в том как всё было организовано по человечески. Крепкие ребята из фирмы «Либерти» вывели-вынесли каждого из наших из дома и усадили в автобусе. Всю дорогу они о нас заботились как могли. И что характерно: они хорошо умеют это делать! У них есть всё от складных пандусов до умения накормить инвалида с ложечки и при всём этом уметь увлекательно вести экскурсии. Да ты сам посмотри. Фотки я выложил у нас на сайте»
Колодин ни мало ни удивился услышанному и увиденному. Действительно группка 5-ти колясочников не фоне бьющих петергофских фонтанов выглядела весьма выразительно. Зрелище для этих мест -экзотическое и глазу непривычное. Профессор только спросил у Владимира; «А кто бабки им давал?»
- А то неведомо. Сейчас на социалку по стране как неприкаянные большие миллиарды ходят. Но напрямую «неорганизованно» инвалидам ничего не дадут. Скорее наоборот – с инфляцей последнее вынут. А те дикие миллионы «гении от социалки» найдут как самим употребить да так, чтобы нашему брату ничего бы не перепало. Путей для этого много: и строительство соцобъектов, и раздувание штатов, и нацпроекты со всякими откатами, переплатами и растратами. Социальным «богатырям» такое в охотку! Что же касается нашего случая - просто попались хорошие люди: , но главное – это ребята из «Либерти», настоящие профессионалы, каких в собесе не встретишь.-
Вот вам и путь решения многих инвалидных проблем. Рисуется такая простая умозрительная схема, основанная на простых принципах её организации. Цели-задачи определяют и следят за их выполнением сами инвалиды и нанятые ими контролеры, помощники, бухгалтера и спецы. Всё прочее делают государственные и частные организации-наёмницы, но право полного контроля за расходованием бюджеттных средств - всёгда за инвалидами. И тут Колодин представил себе, какой переполох поднялся бы в верхах, если бы такая схема получила бы хоть самый малый шанс не осуществление. Сами инвалиды (особенно «забытые») – не есть борцы, а могучих их помощников нигде не видать, да и сами они (увы) предельно разобщены и разбиты по болезням и по группам. Так что социальные начальники могут спать спокойно.
А вот эти пушкинские «забытые» под водительством своего вожака, Владимира сами научились «плыть против течения». Это он объединял и организовывал выезды в шахматный клуб. В этом деле ему помогали курсанты пушкинского военного училища. Оказывается всё можно устроить, опираясь на собственную инициативу и добрую волю людей. А как рады были «забытые» и не сказать – « ну надо же, и о нас вспомнили!»
Другой пример их социальной «самозаботы» - музейная деятельность питерской ООИ «Общение», поддержанная директором Русского музея г-ном Гусевым. Инвалидов-колясочников не только подвезли от дома до музея и экскурсионно провели по лучшим залам, но и накормили и обратно развезли по домам. А тех, кто был «домашним», экскурсией тоже не обидели. Из музея им передали по набору музейных ДВД-дисков.
-
Доктор Качесов
- Консультант
- Сообщения: 3005
- Зарегистрирован: Вт 01.11.2005 6:18
- Откуда: г. Москва
уважаемый доктор - последнее занятие и есть то последнее, что у меня ещё осталось.
................................
Из восторженных отзывов «забытых» Колодин понял, что даже такой недорогой и «ненавязчивый» сервис - весьма существенен для поддержания их нормального психо-социального состояния. Всё это на долгий срок как бы стряхивает с «забытых» мысли об их никому ненужности и социальной заброшенности. Поразительно то, как легко достижим подобный эффект! Поневоле задумаешься, разве наши «забытые» живут не в городе-музее? Разве в Питере более не ходят автобусы и не бегают легковушки? Или больше не осталось крепких и охочих до доброго дела парней? Всё есть и даже в казне денежки на такое имеются. Нет другого: силы и свободной воли у ущемленных, чтобы самим управлять своей судьбой и данными им бюджетными материальными средствами. На пути этому стоит не перевоспитуемый чиновник-распорядитель.
А что получается из чиновного управления – смотрите сами: Года 2-3 назад город построил для инвалидов приютный дом в Пушкине.. На его открытии
градоправительница сказала: «Смотрите это - самый лучший в России центр для социальной реабилитации инвалидов и по площади, и по оснащению, и по идеологии социальной реабилитации. В нашей стране аналогичных центров просто нет. Его строительство финансировалось из бюджета Петербурга. Стоимость строительно-монтажных работ — 147 млн рублей + ещё 15 млн на оснастку.»
Построили действительно дом-шедевр на пребывание там одновременно до 110-130 инвалидов. А теперь послушаем побывавших там инвалидов-посетителей;
1-ый позвонивший инвалид сказал:
- Ну был я в этом центре. Так он же весь 2007 год ремонтировался. На постоянном (с ночёвкой) основе людей разогнали в мае и всё "проводку чинят". Там прикольно и бассейн работает, и тренажёрный зал клёвый.. Директор там Юля - классная молодая тётенька. Вообще, я слежу и как откроют – сообщу
Колодин спросил его:
- А ты поторопи эту Юлю с ремонтом:
1-ый позвонивший инвалид ответил:
-тётю Юлю хошь, да не мож. Как её поторопить? Написать В.И.? У них всё схвачено. Показательный центр есть. Работает на 5-10% + штат более сотни. А проживание в центре – это и ответственность,и хлопоты и. дополнительные деньги. Если проверка, то они быстро заполнят и "покажут".
Колодин:
- Благодарю, что "живописал нравы" Это мне пригодится "в борьбе за дело" Нужно бороться с ЮЛЯМИ НЕПРЕСТАННО И ПОВСЕМЕСТНО* Продолжай работать. Такой труд ВО БЛАГО!
________________________________________
2-ый позвонивший инвалид:
- Друг рассказал, что уже 2 недели почти каждый день приезжает на машине и занимается в центре. По пути он забирает одного нашего фондовца. Всего днём посещают 5-6 человек (2 с Питера.). Так что, кто может добраться - пожалуйста. Целый год прекрасное помещение пустовало. Да, ещё уточнение - центр заработал ЧУТЬ только после письма к г-же Матвиенко.
________________________________________
После многих таких бесед Колодин понял, что как бы не старалось государство скрасить жизнь инвалидов, реабилитировать их и инкорпорировать в общество – такое желание никогда не сбудется. На пути всегда встанет наш природный русский гоголе-щедринский чиновник последнего постсоветского «разлива. Вы их легко «узнаете по делам их». Вот поэтому и пропадают труды создателей этого замечательного инвалидного дома, взятого под себя «отцами» питерской социалки, крепко запамятовшими для кого и зачем построен этот дом. Ныне, как говорят, его многочисленный штат занят лишь обслуживанием 5-6 энтузиастов, чудом туда добравшихся. А инициатива самих инвалидов организовать там лечение и реабилитацию разных «забытых» и незабытых) с полным медицинским и транспортным обслуживанием и с их плановым 20-ти дневным путёвкам оказалась невостребованной.
Внимательно изучившему эту картину Колодину стало грустно. Он подумал: «Как много здоровья и простого человеческого счастья потеряно. Ведь решай все эти проблемы сами инвалиды – как славненько всё могло бы получиться!».
2
................................
Из восторженных отзывов «забытых» Колодин понял, что даже такой недорогой и «ненавязчивый» сервис - весьма существенен для поддержания их нормального психо-социального состояния. Всё это на долгий срок как бы стряхивает с «забытых» мысли об их никому ненужности и социальной заброшенности. Поразительно то, как легко достижим подобный эффект! Поневоле задумаешься, разве наши «забытые» живут не в городе-музее? Разве в Питере более не ходят автобусы и не бегают легковушки? Или больше не осталось крепких и охочих до доброго дела парней? Всё есть и даже в казне денежки на такое имеются. Нет другого: силы и свободной воли у ущемленных, чтобы самим управлять своей судьбой и данными им бюджетными материальными средствами. На пути этому стоит не перевоспитуемый чиновник-распорядитель.
А что получается из чиновного управления – смотрите сами: Года 2-3 назад город построил для инвалидов приютный дом в Пушкине.. На его открытии
градоправительница сказала: «Смотрите это - самый лучший в России центр для социальной реабилитации инвалидов и по площади, и по оснащению, и по идеологии социальной реабилитации. В нашей стране аналогичных центров просто нет. Его строительство финансировалось из бюджета Петербурга. Стоимость строительно-монтажных работ — 147 млн рублей + ещё 15 млн на оснастку.»
Построили действительно дом-шедевр на пребывание там одновременно до 110-130 инвалидов. А теперь послушаем побывавших там инвалидов-посетителей;
1-ый позвонивший инвалид сказал:
- Ну был я в этом центре. Так он же весь 2007 год ремонтировался. На постоянном (с ночёвкой) основе людей разогнали в мае и всё "проводку чинят". Там прикольно и бассейн работает, и тренажёрный зал клёвый.. Директор там Юля - классная молодая тётенька. Вообще, я слежу и как откроют – сообщу
Колодин спросил его:
- А ты поторопи эту Юлю с ремонтом:
1-ый позвонивший инвалид ответил:
-тётю Юлю хошь, да не мож. Как её поторопить? Написать В.И.? У них всё схвачено. Показательный центр есть. Работает на 5-10% + штат более сотни. А проживание в центре – это и ответственность,и хлопоты и. дополнительные деньги. Если проверка, то они быстро заполнят и "покажут".
Колодин:
- Благодарю, что "живописал нравы" Это мне пригодится "в борьбе за дело" Нужно бороться с ЮЛЯМИ НЕПРЕСТАННО И ПОВСЕМЕСТНО* Продолжай работать. Такой труд ВО БЛАГО!
________________________________________
2-ый позвонивший инвалид:
- Друг рассказал, что уже 2 недели почти каждый день приезжает на машине и занимается в центре. По пути он забирает одного нашего фондовца. Всего днём посещают 5-6 человек (2 с Питера.). Так что, кто может добраться - пожалуйста. Целый год прекрасное помещение пустовало. Да, ещё уточнение - центр заработал ЧУТЬ только после письма к г-же Матвиенко.
________________________________________
После многих таких бесед Колодин понял, что как бы не старалось государство скрасить жизнь инвалидов, реабилитировать их и инкорпорировать в общество – такое желание никогда не сбудется. На пути всегда встанет наш природный русский гоголе-щедринский чиновник последнего постсоветского «разлива. Вы их легко «узнаете по делам их». Вот поэтому и пропадают труды создателей этого замечательного инвалидного дома, взятого под себя «отцами» питерской социалки, крепко запамятовшими для кого и зачем построен этот дом. Ныне, как говорят, его многочисленный штат занят лишь обслуживанием 5-6 энтузиастов, чудом туда добравшихся. А инициатива самих инвалидов организовать там лечение и реабилитацию разных «забытых» и незабытых) с полным медицинским и транспортным обслуживанием и с их плановым 20-ти дневным путёвкам оказалась невостребованной.
Внимательно изучившему эту картину Колодину стало грустно. Он подумал: «Как много здоровья и простого человеческого счастья потеряно. Ведь решай все эти проблемы сами инвалиды – как славненько всё могло бы получиться!».
2
х х х
По мере того как Колодин познавал жизнь и мир питерских инвалидов и по мере того как он сам всё глубже погружался в свою болезнь многое скрытое, неявное и ранее невидимое становилось хорошо различимым и понятным. Важным было то, что во множестве самых различных инвалидов он сумел чётко рассмотреть и выделить людей, впоследствии названных им «забытыми», которые особенно ущемлёны и полностью зависимы от «щедрот» нашего общества.
Одновременно с этим Колодин лично удостоверился в том, что те, кому поручено заботиться о «забытых», всячески стремятся уклониться от выполнения этого своего долга. Как оказалось «забытых» обошли во всём: и в материальном обеспечении, и в патронажном обслуживании, и в медицинском надзоре. Им отказывают поставлять многие технические средства реабилитации, их жилища не адаптируются для проживания там тяжёлого инвалида. Работники из так наз. Центров социальной поддержки всячески избегают их надомного обслуживания и всячески избегают личных контактов с тяжёлыми подопечными. А вопрос о гуманизации обслуживания «забытых» даже и не ставится!
Профессор припомнил беседы со своим другом по переписке, американском ветераном-колясочником П. Вильямсоном.. Как-то он спросил друга:
- Расскажика мне , Пауль как помогают тебе в жизни соцслужбы США?
- Помагают самым активным образом. Они сами разыскали меня, «оборудовали» меня самого (компьютер и коляска), переоборудовали мою квартиру за 50 тыч. долларов, обучили дистантно всему, а ныне лечат, возят по миру, снабжают многим и с большой скидкой. Они часто звонят и поздравляют. С ними я в Америке – не одинокий и не забытый!
Тут Колодин подумал о том, как много десятилетий должно будет пройти до того счастливого времени, когда и наши инвалиды заживут также.
х х х
Долгими бессонными ночами думал Колодин о проблемах малоподвижных тяжёлых инвалидах и о том, как вытащить их из состояния «социальной забитости». Ему казалось, что прежде всего следовало бы точно определить, кого следует причислить к «забытым», законодательно обозначить их статус и исходя из этого точно определить их права, и (что особенно важно) обязанности общества по отношению к ним. То, что из всего этого почти ничего не сделано, свидетельствует только о гражданской незрелости нашего общества и о несовершенстве его законодательной системы, допускающей существование столь несовершенной социальной системы. В будущем соцэксперты должны будут учитывать в своём «вердикте» в качестве основного параметра «остаточную дееспособность» обследуемого инвалида».
Дееспособность Группа инв-ти Способность к самообслуживанию
90 – 50 3 полная
50 – 20 2 частичная
20 – 5 1 недостаточная
х х х
.
По мере того как Колодин познавал жизнь и мир питерских инвалидов и по мере того как он сам всё глубже погружался в свою болезнь многое скрытое, неявное и ранее невидимое становилось хорошо различимым и понятным. Важным было то, что во множестве самых различных инвалидов он сумел чётко рассмотреть и выделить людей, впоследствии названных им «забытыми», которые особенно ущемлёны и полностью зависимы от «щедрот» нашего общества.
Одновременно с этим Колодин лично удостоверился в том, что те, кому поручено заботиться о «забытых», всячески стремятся уклониться от выполнения этого своего долга. Как оказалось «забытых» обошли во всём: и в материальном обеспечении, и в патронажном обслуживании, и в медицинском надзоре. Им отказывают поставлять многие технические средства реабилитации, их жилища не адаптируются для проживания там тяжёлого инвалида. Работники из так наз. Центров социальной поддержки всячески избегают их надомного обслуживания и всячески избегают личных контактов с тяжёлыми подопечными. А вопрос о гуманизации обслуживания «забытых» даже и не ставится!
Профессор припомнил беседы со своим другом по переписке, американском ветераном-колясочником П. Вильямсоном.. Как-то он спросил друга:
- Расскажика мне , Пауль как помогают тебе в жизни соцслужбы США?
- Помагают самым активным образом. Они сами разыскали меня, «оборудовали» меня самого (компьютер и коляска), переоборудовали мою квартиру за 50 тыч. долларов, обучили дистантно всему, а ныне лечат, возят по миру, снабжают многим и с большой скидкой. Они часто звонят и поздравляют. С ними я в Америке – не одинокий и не забытый!
Тут Колодин подумал о том, как много десятилетий должно будет пройти до того счастливого времени, когда и наши инвалиды заживут также.
х х х
Долгими бессонными ночами думал Колодин о проблемах малоподвижных тяжёлых инвалидах и о том, как вытащить их из состояния «социальной забитости». Ему казалось, что прежде всего следовало бы точно определить, кого следует причислить к «забытым», законодательно обозначить их статус и исходя из этого точно определить их права, и (что особенно важно) обязанности общества по отношению к ним. То, что из всего этого почти ничего не сделано, свидетельствует только о гражданской незрелости нашего общества и о несовершенстве его законодательной системы, допускающей существование столь несовершенной социальной системы. В будущем соцэксперты должны будут учитывать в своём «вердикте» в качестве основного параметра «остаточную дееспособность» обследуемого инвалида».
Дееспособность Группа инв-ти Способность к самообслуживанию
90 – 50 3 полная
50 – 20 2 частичная
20 – 5 1 недостаточная
х х х
.
Re: консультация
х х х
Никто из людей не гарантирован от того, чтобы не оказаться в положении «забытого». Что послужит причиной тому – авария, болезнь, возраст – значения не имеет. Важен общий конечный результат: тяжёлая инвалидность, сопровождаемая угасанием функций организма и переходом к домашнему (лежачему) образу жизни. Многие инвалиды так до конца не могут понять, как и почему они оказались в таком положении.
3
Ещё в большом недоумении оказываются родственники «забытых». Не сразу они поймут, какой груз и какая ответственность беспричинно свались на их плечи. Бывает так, что личность и тело их нездорового родственника оказываются как бы поделенными на две неодинаковые части: на всё понимающую голову и на недвижное, бесчувственное тело. Ситуация воистину трагическая: живое, но не управляемое тело требует постоянного за собой ухода и неусыпного внимания. В конце концов добровольный опекун почувствует себя несчастной жертвой печальных жизненных обстоятельств, а сам «забытый» с чувством сожаления вспомнит о времени, когда он «вольно разъезжал» по квартире или по улице на кресле-коляске. Немногие из опекунов выдерживают «пытку» служения такому инвалиду, человеку часто капризному и требовательному.
Но как тяжело бы не был болен или обездвижен человек, возможность помочь ему по жизни всегда существует. Проще всего поддержать его технически. Для этого следует поставить ему минимальный «джентельменский» набор средств реабилитации – как то: дать ему хорошую германскую функциональную кровать с пультом и движком, а также бытовую электронику (компьютер с принтером, с телефоном, с ТВ и с Интернетом - всё смонтировано «чтоб под рукой»). Всего то «удовольствий» тысяч на 100 -120 деревянных. Добавьте сюда ещё и малые средства: противопролежневый матрас, разовоё бельё и резиновую сантехнику и ваш подопечный будет «на все 100%» подготовлен к длительному и комфортабельному плаванию по пути в «царство вечности».
Объектом постоянных и неусыпных забот опекуна является тело подопечного. Тело надо постоянно, с короткими перерывами обихаживать – мыть, кормить, лечить. В свободное от этих «увлекательных мероприятий» время опекун должен ещё и кашеварить, и приобретать еду, и стирать бельё и т.д.и т.п. И так без перерыва на «каникулы» - круглыми сутками неделями, месяцами, годами, всю жизнь. Сизифов это труд – от таких забот свихнуться можно! Только редким инвалидам в качестве опекуна достаётся женщина-героиня, способная на такое. Чаще всего через определённое время наступает охлаждение, что и для опекуна, не вынесшего каторжных условий труда, и для инвалида, обречённого на последнее, кончается трагическим финалом.
Иногда наблюдается ещё более безрадостная картина, когда и опекун, и подопечный – оба инвалиды (один почти столь же болен как им опекаемый). Силы такого опекуна быстро иссякают и вот уже «битый битого тащит». Тут было бы уместным вмешаться нашей соцсфере. Но «сфера» в таких ситуациях оказывается и слепа, и глуха, и нема.
х х х
Некоторое сочувствие к судьбам тяжёлых инвалидов вдруг проявили наши президенты – и бывший и нынешний, назначившие скромное (500 – 1200 руб) вспомоществование за уход за тяжёлым инвалидом. Но даже такое доброе дело не смогли ни извратить наши чинуши, так изменив суть президентских даров, что фактически получить дарованное не сможет никто – ни инвалид, ни его опекун-помощник. Оказалось, что для того, чтобы опекуну получить за свой подвижнический труд эту незначительную сумму, ухаживающий должен быть и не работающим, и трудоспособным, и умелым, и с пропиской. (Из числа оплачиваемых исключили и родственников-пенсионеров, и любых других лиц – грубо говоря всех!)
Когда Колодин спросил у одного активного «забытого»: «Как же быть?» – тот ответил: «А че? Пока будем "хитрить" - найдём старшеклассника, который собирается поступать в ВУЗ и оформим его по уходу. Пока он будет учиться 5-6 лет - мы будем получать свои 1200 руб.».
Да, сообразительный инвапид сумеет и с такой «овцы» сорвать свой «шерсти клок». И это хорошо. Но что делать истинно «забытому»? Ему такой президентский указ «не в масть». Никто – ни президент, ни собес, ни соцстрах – не помогут ему в уходе за своим несчастным телом. И так получается всегда, когда решать проблемы инвалидов доверяют министерским чиновникам, что «на окладе». Не испытывающие по жизни никаких неудобств и ни на миг не способные представить себе условий, в которых существуют «забытые», эти начальники не испытывают никаких угрызений совести, когда творят подобное.
3============
Никто из людей не гарантирован от того, чтобы не оказаться в положении «забытого». Что послужит причиной тому – авария, болезнь, возраст – значения не имеет. Важен общий конечный результат: тяжёлая инвалидность, сопровождаемая угасанием функций организма и переходом к домашнему (лежачему) образу жизни. Многие инвалиды так до конца не могут понять, как и почему они оказались в таком положении.
3
Ещё в большом недоумении оказываются родственники «забытых». Не сразу они поймут, какой груз и какая ответственность беспричинно свались на их плечи. Бывает так, что личность и тело их нездорового родственника оказываются как бы поделенными на две неодинаковые части: на всё понимающую голову и на недвижное, бесчувственное тело. Ситуация воистину трагическая: живое, но не управляемое тело требует постоянного за собой ухода и неусыпного внимания. В конце концов добровольный опекун почувствует себя несчастной жертвой печальных жизненных обстоятельств, а сам «забытый» с чувством сожаления вспомнит о времени, когда он «вольно разъезжал» по квартире или по улице на кресле-коляске. Немногие из опекунов выдерживают «пытку» служения такому инвалиду, человеку часто капризному и требовательному.
Но как тяжело бы не был болен или обездвижен человек, возможность помочь ему по жизни всегда существует. Проще всего поддержать его технически. Для этого следует поставить ему минимальный «джентельменский» набор средств реабилитации – как то: дать ему хорошую германскую функциональную кровать с пультом и движком, а также бытовую электронику (компьютер с принтером, с телефоном, с ТВ и с Интернетом - всё смонтировано «чтоб под рукой»). Всего то «удовольствий» тысяч на 100 -120 деревянных. Добавьте сюда ещё и малые средства: противопролежневый матрас, разовоё бельё и резиновую сантехнику и ваш подопечный будет «на все 100%» подготовлен к длительному и комфортабельному плаванию по пути в «царство вечности».
Объектом постоянных и неусыпных забот опекуна является тело подопечного. Тело надо постоянно, с короткими перерывами обихаживать – мыть, кормить, лечить. В свободное от этих «увлекательных мероприятий» время опекун должен ещё и кашеварить, и приобретать еду, и стирать бельё и т.д.и т.п. И так без перерыва на «каникулы» - круглыми сутками неделями, месяцами, годами, всю жизнь. Сизифов это труд – от таких забот свихнуться можно! Только редким инвалидам в качестве опекуна достаётся женщина-героиня, способная на такое. Чаще всего через определённое время наступает охлаждение, что и для опекуна, не вынесшего каторжных условий труда, и для инвалида, обречённого на последнее, кончается трагическим финалом.
Иногда наблюдается ещё более безрадостная картина, когда и опекун, и подопечный – оба инвалиды (один почти столь же болен как им опекаемый). Силы такого опекуна быстро иссякают и вот уже «битый битого тащит». Тут было бы уместным вмешаться нашей соцсфере. Но «сфера» в таких ситуациях оказывается и слепа, и глуха, и нема.
х х х
Некоторое сочувствие к судьбам тяжёлых инвалидов вдруг проявили наши президенты – и бывший и нынешний, назначившие скромное (500 – 1200 руб) вспомоществование за уход за тяжёлым инвалидом. Но даже такое доброе дело не смогли ни извратить наши чинуши, так изменив суть президентских даров, что фактически получить дарованное не сможет никто – ни инвалид, ни его опекун-помощник. Оказалось, что для того, чтобы опекуну получить за свой подвижнический труд эту незначительную сумму, ухаживающий должен быть и не работающим, и трудоспособным, и умелым, и с пропиской. (Из числа оплачиваемых исключили и родственников-пенсионеров, и любых других лиц – грубо говоря всех!)
Когда Колодин спросил у одного активного «забытого»: «Как же быть?» – тот ответил: «А че? Пока будем "хитрить" - найдём старшеклассника, который собирается поступать в ВУЗ и оформим его по уходу. Пока он будет учиться 5-6 лет - мы будем получать свои 1200 руб.».
Да, сообразительный инвапид сумеет и с такой «овцы» сорвать свой «шерсти клок». И это хорошо. Но что делать истинно «забытому»? Ему такой президентский указ «не в масть». Никто – ни президент, ни собес, ни соцстрах – не помогут ему в уходе за своим несчастным телом. И так получается всегда, когда решать проблемы инвалидов доверяют министерским чиновникам, что «на окладе». Не испытывающие по жизни никаких неудобств и ни на миг не способные представить себе условий, в которых существуют «забытые», эти начальники не испытывают никаких угрызений совести, когда творят подобное.
3============
Re: вопрос
3============
х х х
Не надо быть гением, чтобы понять, что «забытый», оставшийся на руках у нездорового родственника или доброго знакомого, имеет право рассчитывать ещё и на другое - на максимальную социальную поддержку, на государственный патронаж. Но только иногда, очень редко это право полупарализованного или лежачего инвалида всегда быть «накормленным, вымытым, пролеченным, обихоженным», признаётся властями и воплощается в реальные действия. Чаще ушлые региональные чиновники даже в бесспорных случаях лукавят, сочиняют бюрократические уловки и поправки, лишающие смысла или умаляющие пользу от любых разумных распоряжений в пользу «забытых».
Тут Колодин с тревогой задумался над тем, что же станет с ним самим, если случится беда и за ним станет некому ухаживать? Что же тогда - быстрая смерть? Да, это был бы лучший возможный выход. А вдруг другое – заживёшься? Тут выход не просматривался. Рациональный выход не очевиден: эвтоназия? (но это не по христиански), хоспис? (но туда хроников не берут), попроситься во ПНИ? (но и там таких не ждут). Говорят, есть больнички, где ласково «помогают уйти», но и туда надо суметь попасть
Колодину как любому другому мечталось окончить свой земной путь у себя дома, уйти тихо и незаметно. Но, будучи лежачим и требующим активного и дорогостоящего надомного ухода, он понимал, что комфортно расстаться с жизнью у него не получится. Более того он был уверен, что лучшие годы позади, а впереди ждёт самый тяжёлый этап жизни. Но если трезво рассудить, то несмотря на тяжёлую болезнь Колодин был баловнем судьбы. Жить было всегда интересно. Своему несчастью он сумел противопоставить свой активный и ищущий интеллект и неизменный успех во всех творческих затеях. Были у него и верные друзья и близкие родственники, беззаветно помогающие ему преодолеть недуг.
4
х х х
Не надо быть гением, чтобы понять, что «забытый», оставшийся на руках у нездорового родственника или доброго знакомого, имеет право рассчитывать ещё и на другое - на максимальную социальную поддержку, на государственный патронаж. Но только иногда, очень редко это право полупарализованного или лежачего инвалида всегда быть «накормленным, вымытым, пролеченным, обихоженным», признаётся властями и воплощается в реальные действия. Чаще ушлые региональные чиновники даже в бесспорных случаях лукавят, сочиняют бюрократические уловки и поправки, лишающие смысла или умаляющие пользу от любых разумных распоряжений в пользу «забытых».
Тут Колодин с тревогой задумался над тем, что же станет с ним самим, если случится беда и за ним станет некому ухаживать? Что же тогда - быстрая смерть? Да, это был бы лучший возможный выход. А вдруг другое – заживёшься? Тут выход не просматривался. Рациональный выход не очевиден: эвтоназия? (но это не по христиански), хоспис? (но туда хроников не берут), попроситься во ПНИ? (но и там таких не ждут). Говорят, есть больнички, где ласково «помогают уйти», но и туда надо суметь попасть
Колодину как любому другому мечталось окончить свой земной путь у себя дома, уйти тихо и незаметно. Но, будучи лежачим и требующим активного и дорогостоящего надомного ухода, он понимал, что комфортно расстаться с жизнью у него не получится. Более того он был уверен, что лучшие годы позади, а впереди ждёт самый тяжёлый этап жизни. Но если трезво рассудить, то несмотря на тяжёлую болезнь Колодин был баловнем судьбы. Жить было всегда интересно. Своему несчастью он сумел противопоставить свой активный и ищущий интеллект и неизменный успех во всех творческих затеях. Были у него и верные друзья и близкие родственники, беззаветно помогающие ему преодолеть недуг.
4
Re: вопрос/ОТВЕТ
х х х
Эти печальные размышления о собственной жизни и судьбах других вернули Колодина к думам о пороках в устройстве нашей социальной сферы. Он на самом себе убедился, что потерявший здоровье человек и ставший в результате этого тяжёлым инвалидом теряет практически всё. Люди, наиболее пострадавшие от недуга и утратившие более 80% своего былого жизненного потенциала, тут же оказываются в рядах «забытых». Часто многие из таких, утративших способность физически работать и свободно передвигаться, являются обладателями живого, творческого интеллекта и глубоких познаний в самых различных областях.
В социальном плане наши «забытые» тут же (если только не несут в себе «вороха былых заслуг») оказываются воистину забытыми и никому не нужными людьми.. Реально они существуют только как безгласные и бесплотные «пенсии получатели». С этих пор они - на содержании пенсионного фонда, а их общественная роль ограничивается только тем, что их бытие – лишь обоснование для существования такой мощной государственно-бюрократической системы как наша «социалка».
Очень скоро Колодин понял, что быть «забытым» это в точности как оказаться отслужившим своё паровичком, брошенным на забытой жд станции, на далёком разъезде, откуда выехать невозможно – рельсы сняли и пути никуда нет.. Но человеку оказаться в таком же положение невозможно: тело требует ухода и питания, а социальная сущность и интеллект нуждаются в адекватных нагрузках. Для удовлетворения этих потребностей общество создало социальную сферу – «социалку». В разных странах эта сфера оказывается развитой по-разному. Там, в социально отсталых странах, где социальная сфера не развита и условия жизни ущемлённых признаются неудовлетворительным, постепенно начинают устанавливаться международные нормы и правила.
Эти печальные размышления о собственной жизни и судьбах других вернули Колодина к думам о пороках в устройстве нашей социальной сферы. Он на самом себе убедился, что потерявший здоровье человек и ставший в результате этого тяжёлым инвалидом теряет практически всё. Люди, наиболее пострадавшие от недуга и утратившие более 80% своего былого жизненного потенциала, тут же оказываются в рядах «забытых». Часто многие из таких, утративших способность физически работать и свободно передвигаться, являются обладателями живого, творческого интеллекта и глубоких познаний в самых различных областях.
В социальном плане наши «забытые» тут же (если только не несут в себе «вороха былых заслуг») оказываются воистину забытыми и никому не нужными людьми.. Реально они существуют только как безгласные и бесплотные «пенсии получатели». С этих пор они - на содержании пенсионного фонда, а их общественная роль ограничивается только тем, что их бытие – лишь обоснование для существования такой мощной государственно-бюрократической системы как наша «социалка».
Очень скоро Колодин понял, что быть «забытым» это в точности как оказаться отслужившим своё паровичком, брошенным на забытой жд станции, на далёком разъезде, откуда выехать невозможно – рельсы сняли и пути никуда нет.. Но человеку оказаться в таком же положение невозможно: тело требует ухода и питания, а социальная сущность и интеллект нуждаются в адекватных нагрузках. Для удовлетворения этих потребностей общество создало социальную сферу – «социалку». В разных странах эта сфера оказывается развитой по-разному. Там, в социально отсталых странах, где социальная сфера не развита и условия жизни ущемлённых признаются неудовлетворительным, постепенно начинают устанавливаться международные нормы и правила.
Добрый день
СКУЧНЫЙ ФИНИШ
Среди последних новаций важнейшими являются:
1 «Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод», принятый Комитетом Министров Совета Европы
2 "План по защите прав инвалидов на 2006 - 2015 г.г." рекомендация Комитета Министров СЕ
3 "План действий по продвижению прав инвалидов и их полноценного участия в жизни общества".
3 Наиболее важным документом наиболее полно описывающим права инвалидов является принятая ещё 13 декабря 2006 года ОРГАНИЗАЦИей ОБЪЕДИНЕННЫХ НАЦИЙ «КОНВЕНЦИЯ О ПРАВАХ ИНВАЛИДОВ».
Однако применению этих правил и особенно «Конвенции» в РФ препятствует не только отсутствие собственных важных законоположений, но и практики их применения. В РФ удручающе выглядит состояние дел в области юридического обслуживания инвалидов. Даже в крупных городах штатные юристы служб органов социального обслуживания не берутся вести дела инвалидов в виду их сложности и дороговизны процесса. А простых дел во взаимоотношениях инвалидов с государственными и муниципальными структурами не бывает.
Отметим, что согласно статьи 3 « Конвенции» основными её принципами является:
«a) уважение присущего человеку достоинства, его личной самостоятельности, включая свободу делать свой собственный выбор,
b) недискриминация; (соблюдение всех гражданских прав),
c) полное и эффективное включение в общество;
d) уважение особенностей инвалидов и их принятие в качестве компонента людского части человечества;
e) равенство возможностей;
f) доступность »
6
х х х
Прочтя всё это, Колодину только и осталось, что поразиться тому, как далеко продвинулись многие страны Европы и Америки в деле признания прав инвалидов и соблюдения их. В этих странах давно изжили понятие «забытый». Таких там просто нет и быть не может.
Вернувшись сознанием к своим, питерским «забытым», профессор с грустью подумал о том, несколько у нас всё столь дико, первобытно и безнадёжно запущено. «Забытые люди» в СПб фактически лишены почти всего того, что определено в 3-ей части мн «Конвенции». Нашим инвалидам даже и не мечтается о личной самостоятельности, включая свободу делать свой собственный выбор во всех сферах жизни. Им никто так и не объяснил, что гражданские права - это и их права, соблюдение которых – обязанность общества и власть придержащих. У нас в РФ и речи нет о сколь либо полном и эффективном вовлечении тяжёлых инвалидов в жизнь общества. Напротив, этому всячески препятствуется.
Наиболее беспомощные инвалиды ( в том числе и «забытые») оказываются информационно отделенными от общества. Никто не стремится принимать во внимание факт их исключительной физической беспомощности и интеллектуальный потенциал. Но даже то, что им иногда «перепадает», тут же «минимизируется» досужими чиновниками. В РФ до сих пор не разработаны принципы информационной поддержки малоподвижных инвалидов. В частности это:
1. Выделение “забытых” как отдельной регистрационной группы тяжёлых малоподвижных инвалидов ( со своей схемой финансирования ).
2. Упоминание о них в городской информационной сети (для социума) и создание внутренней информационной среды ( для инвалидов). Создание для «забытых» собственного печатного органа.
Недостаточное (или полное) отсутствие уважения физических и физиологических особенностей лишает «забытых» возможности быть очно принятыми в качестве интегрированной группы в людское многообразие .
х х х
Утомлённый изучением «Конвенции», этого пространного мн документа, Колодин вдруг чётко ощутил, что не следует особо надеяться на неблизкое светлое будущее, далеко удаляться от сегодняшней национальной почвы и от реальных проблем питерских инвалидов. Первая мысль, пришедшая к нему в голову, была мысль об правовой беззащитности «забытых».. Зрела убеждённость, что давно пора юридически точно определить «статус тяжёлого малоподвижного инвалида».
Такой документ, открывающий «дверь» к решению этой проблемы, важен тем, что он:
во-первых выделит «забытых» из лиц, уже классифицированных как инвалиды 1 группы и 3 степени зависимости как отдельную группу,,
во-вторых, поможет всем этим людям обрести необходимые им фактические право обращаться за надомной социальной и медицинской помощью,
в-третьих, он будет способствовать селективному финансированию и дальнейшему развитию реабилитационной медицины, адекватной нуждам «забытых».
В-четвёртых, он поставит соответствующие цели и задачи перед нашей отсталой промышленностью и отсталым средним бизнесом.
Без такого документа, подумал Колодин, «забытые» так никогда и не выберутся из мира, где всё «низзя» или невозможно. Существующая социальная сфера и заведённые там порядки заставляют всякого угодившего туда беспомощного инвалида беспомощно, как слепой котёнок бродить, постоянно наталкиваясь на тот или иной запрет и колеблясь между очередным отказом и надуманной «технической невозможностью».
В дополнение ко всему этому профессора очень беспокоила мысль: «Хватит ли для коренного улучшения быта «забытых» предполагаемого законоположения, скудного финансирования, технических новаций и усовершенствований?» И тут же твёрдо ответил себе: «Конечно нет!». Для этого, , надо было самому побывать в шкуре всеми забытого и отвергнутого члена нашего социума, стать «социальным изгоем». Здесь положение не спасёт ни новая коляска, ни утроенная пенсия, ни даже «золотой соцпакет».
Инвалидам, как знал Колодин, нужно совсем другое, а именно:
-освобождение от мелочной физической зависимости от всех и всего, а это - чёткая система надомного обслуживания малоподвижных,
-стороннее подтверждение социальной значимости инвалида (телефонное общение с опекающими),
- информационное обеспечение ущемлённых (газеты, Интернет),
-привлечение к участие в социальных проектах (выборы, анкетирование, соцопросы.),
-адекватная трудовая занятость. Совокупно
Всё это в конечном счёте и есть гуманизация отношения общества к «забытым». Событие это фундаментальное, затрагивающее самые важные, самые глубинные слои психосоциальной организации человека и общества. Перестройка отношений здесь обычно длится десятиметиями.
«Да –подумал Колодин – не дожить мне до этого времени в нашем обществе.
Как говорят: ВОДЫ В ПУСТЫНЕ НЕТ! «
Среди последних новаций важнейшими являются:
1 «Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод», принятый Комитетом Министров Совета Европы
2 "План по защите прав инвалидов на 2006 - 2015 г.г." рекомендация Комитета Министров СЕ
3 "План действий по продвижению прав инвалидов и их полноценного участия в жизни общества".
3 Наиболее важным документом наиболее полно описывающим права инвалидов является принятая ещё 13 декабря 2006 года ОРГАНИЗАЦИей ОБЪЕДИНЕННЫХ НАЦИЙ «КОНВЕНЦИЯ О ПРАВАХ ИНВАЛИДОВ».
Однако применению этих правил и особенно «Конвенции» в РФ препятствует не только отсутствие собственных важных законоположений, но и практики их применения. В РФ удручающе выглядит состояние дел в области юридического обслуживания инвалидов. Даже в крупных городах штатные юристы служб органов социального обслуживания не берутся вести дела инвалидов в виду их сложности и дороговизны процесса. А простых дел во взаимоотношениях инвалидов с государственными и муниципальными структурами не бывает.
Отметим, что согласно статьи 3 « Конвенции» основными её принципами является:
«a) уважение присущего человеку достоинства, его личной самостоятельности, включая свободу делать свой собственный выбор,
b) недискриминация; (соблюдение всех гражданских прав),
c) полное и эффективное включение в общество;
d) уважение особенностей инвалидов и их принятие в качестве компонента людского части человечества;
e) равенство возможностей;
f) доступность »
6
х х х
Прочтя всё это, Колодину только и осталось, что поразиться тому, как далеко продвинулись многие страны Европы и Америки в деле признания прав инвалидов и соблюдения их. В этих странах давно изжили понятие «забытый». Таких там просто нет и быть не может.
Вернувшись сознанием к своим, питерским «забытым», профессор с грустью подумал о том, несколько у нас всё столь дико, первобытно и безнадёжно запущено. «Забытые люди» в СПб фактически лишены почти всего того, что определено в 3-ей части мн «Конвенции». Нашим инвалидам даже и не мечтается о личной самостоятельности, включая свободу делать свой собственный выбор во всех сферах жизни. Им никто так и не объяснил, что гражданские права - это и их права, соблюдение которых – обязанность общества и власть придержащих. У нас в РФ и речи нет о сколь либо полном и эффективном вовлечении тяжёлых инвалидов в жизнь общества. Напротив, этому всячески препятствуется.
Наиболее беспомощные инвалиды ( в том числе и «забытые») оказываются информационно отделенными от общества. Никто не стремится принимать во внимание факт их исключительной физической беспомощности и интеллектуальный потенциал. Но даже то, что им иногда «перепадает», тут же «минимизируется» досужими чиновниками. В РФ до сих пор не разработаны принципы информационной поддержки малоподвижных инвалидов. В частности это:
1. Выделение “забытых” как отдельной регистрационной группы тяжёлых малоподвижных инвалидов ( со своей схемой финансирования ).
2. Упоминание о них в городской информационной сети (для социума) и создание внутренней информационной среды ( для инвалидов). Создание для «забытых» собственного печатного органа.
Недостаточное (или полное) отсутствие уважения физических и физиологических особенностей лишает «забытых» возможности быть очно принятыми в качестве интегрированной группы в людское многообразие .
х х х
Утомлённый изучением «Конвенции», этого пространного мн документа, Колодин вдруг чётко ощутил, что не следует особо надеяться на неблизкое светлое будущее, далеко удаляться от сегодняшней национальной почвы и от реальных проблем питерских инвалидов. Первая мысль, пришедшая к нему в голову, была мысль об правовой беззащитности «забытых».. Зрела убеждённость, что давно пора юридически точно определить «статус тяжёлого малоподвижного инвалида».
Такой документ, открывающий «дверь» к решению этой проблемы, важен тем, что он:
во-первых выделит «забытых» из лиц, уже классифицированных как инвалиды 1 группы и 3 степени зависимости как отдельную группу,,
во-вторых, поможет всем этим людям обрести необходимые им фактические право обращаться за надомной социальной и медицинской помощью,
в-третьих, он будет способствовать селективному финансированию и дальнейшему развитию реабилитационной медицины, адекватной нуждам «забытых».
В-четвёртых, он поставит соответствующие цели и задачи перед нашей отсталой промышленностью и отсталым средним бизнесом.
Без такого документа, подумал Колодин, «забытые» так никогда и не выберутся из мира, где всё «низзя» или невозможно. Существующая социальная сфера и заведённые там порядки заставляют всякого угодившего туда беспомощного инвалида беспомощно, как слепой котёнок бродить, постоянно наталкиваясь на тот или иной запрет и колеблясь между очередным отказом и надуманной «технической невозможностью».
В дополнение ко всему этому профессора очень беспокоила мысль: «Хватит ли для коренного улучшения быта «забытых» предполагаемого законоположения, скудного финансирования, технических новаций и усовершенствований?» И тут же твёрдо ответил себе: «Конечно нет!». Для этого, , надо было самому побывать в шкуре всеми забытого и отвергнутого члена нашего социума, стать «социальным изгоем». Здесь положение не спасёт ни новая коляска, ни утроенная пенсия, ни даже «золотой соцпакет».
Инвалидам, как знал Колодин, нужно совсем другое, а именно:
-освобождение от мелочной физической зависимости от всех и всего, а это - чёткая система надомного обслуживания малоподвижных,
-стороннее подтверждение социальной значимости инвалида (телефонное общение с опекающими),
- информационное обеспечение ущемлённых (газеты, Интернет),
-привлечение к участие в социальных проектах (выборы, анкетирование, соцопросы.),
-адекватная трудовая занятость. Совокупно
Всё это в конечном счёте и есть гуманизация отношения общества к «забытым». Событие это фундаментальное, затрагивающее самые важные, самые глубинные слои психосоциальной организации человека и общества. Перестройка отношений здесь обычно длится десятиметиями.
«Да –подумал Колодин – не дожить мне до этого времени в нашем обществе.
Как говорят: ВОДЫ В ПУСТЫНЕ НЕТ! «
3.ДЕД ГАВРИЛЫЧ
На излёте своих дней один российский обыватель (назовём его г-ном Тюлькиным) внезапно решил изменить род своей деятельности. И сделал он этот жизненный поворот не по причине какого-нибудь там материального или физического оскудения, а просто так без особых причин и разумных обоснований. По своим годам Тюлькин ещё не был стар - это был просто пожилой но уже не крепкий мужчина. Его беда была в том, что он был давно и неизлечимо болен (РС), что однако не мешало ему вести активную, творческую жизнь. Даже тогда, когда болезнь усадила его в инвалидное кресло, а затем уложила в кровать Тюлькин не опустил рук. Он просто открыл для себя такую сферу деятельности, где (как ему показалось) он вроде бы нашёл применение своей неизрасходованной жизненной энергии и социальному запалу.
Тот мир (так называемая «социалка»), в который вольно погрузился наш Тюлькин, был ещё и средой обитания питерских инвалидов, к коим он себя относил.. Там, на своей шкуре, с помощью собственного интеллекта познавал он и законы существования этого мира, и жестокие нравы, царящие в нём.
Здесь наш Тюлькин, поначалу не знававший правил игры, смело как Дон Кихот Ломанческий с шариковой ручкой наперевес как рыцарь печального образа направился воевать с нравами этой «социалки». Сразу выявить врагов ему не удалось. Явных злодеев просто не было видно, но явно ощущалась какая-то недобрая, но хорошо организованная система, сотканная из самых обыкновенных людей, обыкновенных работников и затрапезных чиновников, не понимающих ни своего предназначения, ни своего социального долга. Никто не объяснил им, что их работа с инвалидами – это не обслуживание клиентов с расчетом на чаевые, но есть тяжкий подвижнический труд
На излёте своих дней один российский обыватель (назовём его г-ном Тюлькиным) внезапно решил изменить род своей деятельности. И сделал он этот жизненный поворот не по причине какого-нибудь там материального или физического оскудения, а просто так без особых причин и разумных обоснований. По своим годам Тюлькин ещё не был стар - это был просто пожилой но уже не крепкий мужчина. Его беда была в том, что он был давно и неизлечимо болен (РС), что однако не мешало ему вести активную, творческую жизнь. Даже тогда, когда болезнь усадила его в инвалидное кресло, а затем уложила в кровать Тюлькин не опустил рук. Он просто открыл для себя такую сферу деятельности, где (как ему показалось) он вроде бы нашёл применение своей неизрасходованной жизненной энергии и социальному запалу.
Тот мир (так называемая «социалка»), в который вольно погрузился наш Тюлькин, был ещё и средой обитания питерских инвалидов, к коим он себя относил.. Там, на своей шкуре, с помощью собственного интеллекта познавал он и законы существования этого мира, и жестокие нравы, царящие в нём.
Здесь наш Тюлькин, поначалу не знававший правил игры, смело как Дон Кихот Ломанческий с шариковой ручкой наперевес как рыцарь печального образа направился воевать с нравами этой «социалки». Сразу выявить врагов ему не удалось. Явных злодеев просто не было видно, но явно ощущалась какая-то недобрая, но хорошо организованная система, сотканная из самых обыкновенных людей, обыкновенных работников и затрапезных чиновников, не понимающих ни своего предназначения, ни своего социального долга. Никто не объяснил им, что их работа с инвалидами – это не обслуживание клиентов с расчетом на чаевые, но есть тяжкий подвижнический труд
Re: Спасибо
Размышляя над той проблемой, как помочь «забытым» выжить в этом жестоком и бесчувственном к их бедам мире, Тюлькин мыслью возвращался в тот далёкий мир детства, что давно уже не существует. Там в вятском краю, в лесных, ныне уже вымерших деревеньках когда-то жили и хлебопашествовали добрые русские люди. Семьи тогда были большие. Всем там хватало места и хлеба: и малым, и старым. Не были забыты и убогие. Первыми согретыми и накормленными были те, кого сегодня называют инвалидами. Большое значение в их инвалидной жизни имели различные приспособления и разные там штучки-дрючки, пособляющие им.. Исстари их изготовление на Руси занимались сами инвалиды-умельцы.
Одним из таких и был дядя моего деда. Коромыслов Николай Гаврилович (Гаврилыч). Одноногим вернулся он, бывший солдат с войны. На простой телеге привезли калеку с «царской кумпании». Домой вернулся он без трофеев, но не пустым, а при котомке с какой-то увесистой деревяшкой. То была изначальная заготовка «бутылки» - деревянного протеза для инвалида, у кого нога была отнята повыше колена.
Ещё в госпитоле начал наш Гаврилыч трудиться над сотворением своей «второй ноги». А всё это потому что казённые дубовые да пудовые протезы были пригодны для чего угодны только не для ходьбы. Одно слово – казённые. Поначалу дело у него не клеилось. Изделия получались какие-то кривые, ломкие и. занозистые. да и рану бередили.
По пути домой в деревню он понял. что всё дело в материале для изготовления протеза.. Не годились здесь ни дуб. ни сосна. ни берёза. Был потребен клён. Это было с детства любимое дерево. Он буквально как малое дитя брал на руки приглянувшийся кленовый чурбачок и творил с ним всё, что мог и хотел. Поначалу с помощью своего чудо-топорика он «рисовал» общий контур изделия, затем с помощью острейшего татарского ножичка «прорисовывал» детали. Когда первичная колобаха была готова и подогнана под заказчика. наступало время окончательной доводки. Здесь Гаврилычу не было равных В ход шло всё: и природные масла-самодавки. и речные глины. и томление в русской печи. и оборачивание шкурой лесного зверя и всякое другое. Предметом особых забот были «гнездо» - место, где покоилась культя, и топтало - место. где протез соприкасался с полом.
И не было во всей округе спецов по мастерству и по умению равных нашему Гаврилычу. Его протезы не просто ходили – они летали, Они носили своего владельца. заставляя забывать о немощах. Со всей округи ехали. тянулись к нему увечные и раненые люди. Никому отказа не было. Он помогал всем и за деньги, и просто так по-христиански и даже всем тем, у кого ничего не было.
Легко жилось Гаврилычу на деревне в большой крестьянской семье. Всегда при деле, всегда в центре мужицких и семейных забот. И детишки вокруг от деда ума-разума набираются, чтоб по жизни не пропасть. Чаще всего видели его сидящим у дома на завалинке с каким-нибудь чурбачком в руках и говорящим с очередным «слушателем». Он был нужен всем. Разные люди шли к деду Гаврилычу: и калеки за костылём-протезом, и мужички с «политикой» да бутылочкой, и бабы с вечными огородными проблемами, и внучки со своими «двойками», и дальняя родня просто так. Шли все. А он, хранитель мудрости, физически только и мог, что сидеть на завалинке или лежать на печи.
Тогда и наша старая, мудрая деревня, и патриархальная крестьянская семья знали свои долг и блюли по отношению к своим увечным и калекам материнские обязанности. Любой калека был объектом повышенного внимания и первоочередного обхаживания. Не прощалось и ничего не давалось только драчуну и горькому пьянице. А простому инвалиду – всегда и везде хлеб-соль да внимание с уважением!
Но и сам инвалид, до смерти благодарный миру за хлеб и приют, вон из кожи лез, чтобы на добро добром ответить. Таких хватких да умелых как Гаврилыч было мало. Другие тоже делали всё, чтобы быть «при деле» в небогатом крестьянском хозяйстве, где любая помощь была «в тему»: хоть с дитём посидеть, хоть лучины настрогать. В хозяйстве любой мог сгодиться. Тут инвалид был органичен, а не инороден, как сейчас у нас, в нашем постсоветском обществе.
х х х
Одним из таких и был дядя моего деда. Коромыслов Николай Гаврилович (Гаврилыч). Одноногим вернулся он, бывший солдат с войны. На простой телеге привезли калеку с «царской кумпании». Домой вернулся он без трофеев, но не пустым, а при котомке с какой-то увесистой деревяшкой. То была изначальная заготовка «бутылки» - деревянного протеза для инвалида, у кого нога была отнята повыше колена.
Ещё в госпитоле начал наш Гаврилыч трудиться над сотворением своей «второй ноги». А всё это потому что казённые дубовые да пудовые протезы были пригодны для чего угодны только не для ходьбы. Одно слово – казённые. Поначалу дело у него не клеилось. Изделия получались какие-то кривые, ломкие и. занозистые. да и рану бередили.
По пути домой в деревню он понял. что всё дело в материале для изготовления протеза.. Не годились здесь ни дуб. ни сосна. ни берёза. Был потребен клён. Это было с детства любимое дерево. Он буквально как малое дитя брал на руки приглянувшийся кленовый чурбачок и творил с ним всё, что мог и хотел. Поначалу с помощью своего чудо-топорика он «рисовал» общий контур изделия, затем с помощью острейшего татарского ножичка «прорисовывал» детали. Когда первичная колобаха была готова и подогнана под заказчика. наступало время окончательной доводки. Здесь Гаврилычу не было равных В ход шло всё: и природные масла-самодавки. и речные глины. и томление в русской печи. и оборачивание шкурой лесного зверя и всякое другое. Предметом особых забот были «гнездо» - место, где покоилась культя, и топтало - место. где протез соприкасался с полом.
И не было во всей округе спецов по мастерству и по умению равных нашему Гаврилычу. Его протезы не просто ходили – они летали, Они носили своего владельца. заставляя забывать о немощах. Со всей округи ехали. тянулись к нему увечные и раненые люди. Никому отказа не было. Он помогал всем и за деньги, и просто так по-христиански и даже всем тем, у кого ничего не было.
Легко жилось Гаврилычу на деревне в большой крестьянской семье. Всегда при деле, всегда в центре мужицких и семейных забот. И детишки вокруг от деда ума-разума набираются, чтоб по жизни не пропасть. Чаще всего видели его сидящим у дома на завалинке с каким-нибудь чурбачком в руках и говорящим с очередным «слушателем». Он был нужен всем. Разные люди шли к деду Гаврилычу: и калеки за костылём-протезом, и мужички с «политикой» да бутылочкой, и бабы с вечными огородными проблемами, и внучки со своими «двойками», и дальняя родня просто так. Шли все. А он, хранитель мудрости, физически только и мог, что сидеть на завалинке или лежать на печи.
Тогда и наша старая, мудрая деревня, и патриархальная крестьянская семья знали свои долг и блюли по отношению к своим увечным и калекам материнские обязанности. Любой калека был объектом повышенного внимания и первоочередного обхаживания. Не прощалось и ничего не давалось только драчуну и горькому пьянице. А простому инвалиду – всегда и везде хлеб-соль да внимание с уважением!
Но и сам инвалид, до смерти благодарный миру за хлеб и приют, вон из кожи лез, чтобы на добро добром ответить. Таких хватких да умелых как Гаврилыч было мало. Другие тоже делали всё, чтобы быть «при деле» в небогатом крестьянском хозяйстве, где любая помощь была «в тему»: хоть с дитём посидеть, хоть лучины настрогать. В хозяйстве любой мог сгодиться. Тут инвалид был органичен, а не инороден, как сейчас у нас, в нашем постсоветском обществе.
х х х
Re: С удовольствием отвечу
Вот такого инвалида (как тот далёкий Гаврилыч) и взял себе в качестве нравственного образца наш Тюлькин. С тех пор прошло более 100 лет и социальная структура общества в корне изменилась. Нет больше ни русской деревни, ни нашего традиционного общества. Нет ни тургеневских «новых людей, ни чеховских интилегентов. Давно вырубили «вишнёвые сады», не стало ни братьев Коломазовых, ни «бедных людей», ни «отцов с детьми». По всему прокатился смертоубийственный каток войн и революций ХХ века. Как немые отголоски того жестокого времени появилось и развилось многочисленное, до 14 млн человек племя российских инвалидов.
Будучи одним из таких, наш Тюлькин просто поразился разобщённости и полной беззащитности ущемлённых. По своей численности эти инвалиды превосходят любой регион РФ, а по возможности заявить миру о своих проблемах уступает любому из них. Более того лишенные своих корпоративных печатных средств общения, они оказываются без важных средств общения и борьбы за свои права. Тюлькин знал, что инвалиды в РФ и в отдельных регионах так ничего и не добьются, если совокупно не «пройдут» по пути: «информирование-консолидация- правозащитное действие». Без всего этого их будет и не видно и не слышно.
«Рыцари нашей социалки», часто нарушающие права инвалидов, «сильно не спешат» помочь им быть социально информированными и правозащитно ориентированными. Напротив, дорожа своим монопольно привилегированным положением, эти чиновники всемерно препятствуют любым мерам по консолидации наших инвалидов в единый правозащитный организм.
Тюлькин, до конца так и не постигший всей сложности проблемы, начал «рыть» в направлении информатизации инвалидов. Задача эта - архисложная в размерах страны, но решаемая в пределах такого компактного региона как СПб.. В качестве целевой аудитории он взял группу тяжёлых инвалидов-опорников от фонда «Общение». К этому времени кое-кому из них стали доступны и компьютеры и Интернет (всем этим фонд сумел снабдить этих своих подопечных). Путь к созданию электронной региональной газете стал открыт и такая газета, получившая название «КРУГ ОБЩЕНИЯ», при поддержке продвинутой девушки Радкевич стала регулярно выходить. Это информационно-развлекательное издание имело скорее всего социально-психологическое значение, а не любое другое.
Это важное дело было однако совсем не тем, к чему стремился Тюлькин. Всё это было весьма далеко от правозащитной консолидации инвалидов, к которой он призывал их. Но «ребята» неожиданно оказались равнодушными к судьбам мира и других таких как они сами. В конце концов Тюлькин понял, что инвалиды - плохие бойцы. Одни из них не хотят признавать себя инвалидами и, если только они без костыля и вне коляски, ведут себя как здоровые, другие полностью заняты борением с нищетой и за своё физическое выживание (они стремятся любым способом «выбить» себе дополнительную копейку на жизнь), третьи так больны, что не имеют ни сил, ни энергии для борьбы. Так что в активной работе обычно принимают участие лишь отдельные инвалиды-энтузиасты.
Когда Тюлькин убедился в чисто развлекательном характере «Круга», он решительно изменил содержание и целевую направленность издания. Новая газета называлась «АЗБУКА ВЫЖИВАНИЯ», издавалась в электронном и бумажном виде и была рассчитана не только и не столько на инвалидов, но и на депутатов питерского ЗакСа. В газете были материалы, повествующие о бедственных условиях жизни «забытых» в Питере и содержались призывы создать справедливые законы, защищающие их право на достойную жизнь.
Вот пример одной из таких публикаций, затрагивающей проблему дороговизны лекарств. Название статьи было: «Кому дали, а кому и поддали»
________________________________________
«То дело для властей было привычное. Это значило «недокормить, недолечить, недоплатить «забытому». На то, как полагает безбашенный чиновник, он, инвалид и есть, чтоб его «доить». Смирен инвалид, бессилен и «дурить» его может кто хошь и как хошь. Особо тихи те, кто с костылём или на коляске. Тот же, кто дома и совсем в лёжку, ну тот просто - клондайк.
Особо шустры те деятели, что при аптеках трутся, зелёную капусту на таблетках рубят. Цены там растут как на дрожжах. Ты попробуй ныне хоть мотушку бинтов или клочок ваты укупи или ту же зелёнку с марганцовкой достать. То же. Цены кусаются. А купить импорт – просто тайга.
Обдирает аптекарь инвалида как липку. И никто его не уймёт. и никаким законом «О НОРМЕ ПРИБЫЛИ» не усмирить!
Депутаты, прокуроры – где вы?
Но и этот вид деятельности оказался столь же непопулярным сколь и бесполезным. Господа депутаты высказали горячее сочувствие инвалидам, но твёрдо придерживались формулы: «Любви к инвалидам в моей душе – пропасть, а денег – денег для них нет!». Никто из них даже не понял, что от них потребна не жалкая копейка, а справедливый закон. Только один из них, Серёженька Андреев попытался сделать дело, но до конца затеянное не довёл. Был ещё один депутат, инвалид-колясочник вице-спикер Виктор Новосёлов - единственный, кто бы мог бы дать инвалидам искомый закон, но такие на Руси долго не живут. Взорвали.
Так ничем и закончились робкие попытки Тюлькина послужить во благо питерских «забытых».
Будучи одним из таких, наш Тюлькин просто поразился разобщённости и полной беззащитности ущемлённых. По своей численности эти инвалиды превосходят любой регион РФ, а по возможности заявить миру о своих проблемах уступает любому из них. Более того лишенные своих корпоративных печатных средств общения, они оказываются без важных средств общения и борьбы за свои права. Тюлькин знал, что инвалиды в РФ и в отдельных регионах так ничего и не добьются, если совокупно не «пройдут» по пути: «информирование-консолидация- правозащитное действие». Без всего этого их будет и не видно и не слышно.
«Рыцари нашей социалки», часто нарушающие права инвалидов, «сильно не спешат» помочь им быть социально информированными и правозащитно ориентированными. Напротив, дорожа своим монопольно привилегированным положением, эти чиновники всемерно препятствуют любым мерам по консолидации наших инвалидов в единый правозащитный организм.
Тюлькин, до конца так и не постигший всей сложности проблемы, начал «рыть» в направлении информатизации инвалидов. Задача эта - архисложная в размерах страны, но решаемая в пределах такого компактного региона как СПб.. В качестве целевой аудитории он взял группу тяжёлых инвалидов-опорников от фонда «Общение». К этому времени кое-кому из них стали доступны и компьютеры и Интернет (всем этим фонд сумел снабдить этих своих подопечных). Путь к созданию электронной региональной газете стал открыт и такая газета, получившая название «КРУГ ОБЩЕНИЯ», при поддержке продвинутой девушки Радкевич стала регулярно выходить. Это информационно-развлекательное издание имело скорее всего социально-психологическое значение, а не любое другое.
Это важное дело было однако совсем не тем, к чему стремился Тюлькин. Всё это было весьма далеко от правозащитной консолидации инвалидов, к которой он призывал их. Но «ребята» неожиданно оказались равнодушными к судьбам мира и других таких как они сами. В конце концов Тюлькин понял, что инвалиды - плохие бойцы. Одни из них не хотят признавать себя инвалидами и, если только они без костыля и вне коляски, ведут себя как здоровые, другие полностью заняты борением с нищетой и за своё физическое выживание (они стремятся любым способом «выбить» себе дополнительную копейку на жизнь), третьи так больны, что не имеют ни сил, ни энергии для борьбы. Так что в активной работе обычно принимают участие лишь отдельные инвалиды-энтузиасты.
Когда Тюлькин убедился в чисто развлекательном характере «Круга», он решительно изменил содержание и целевую направленность издания. Новая газета называлась «АЗБУКА ВЫЖИВАНИЯ», издавалась в электронном и бумажном виде и была рассчитана не только и не столько на инвалидов, но и на депутатов питерского ЗакСа. В газете были материалы, повествующие о бедственных условиях жизни «забытых» в Питере и содержались призывы создать справедливые законы, защищающие их право на достойную жизнь.
Вот пример одной из таких публикаций, затрагивающей проблему дороговизны лекарств. Название статьи было: «Кому дали, а кому и поддали»
________________________________________
«То дело для властей было привычное. Это значило «недокормить, недолечить, недоплатить «забытому». На то, как полагает безбашенный чиновник, он, инвалид и есть, чтоб его «доить». Смирен инвалид, бессилен и «дурить» его может кто хошь и как хошь. Особо тихи те, кто с костылём или на коляске. Тот же, кто дома и совсем в лёжку, ну тот просто - клондайк.
Особо шустры те деятели, что при аптеках трутся, зелёную капусту на таблетках рубят. Цены там растут как на дрожжах. Ты попробуй ныне хоть мотушку бинтов или клочок ваты укупи или ту же зелёнку с марганцовкой достать. То же. Цены кусаются. А купить импорт – просто тайга.
Обдирает аптекарь инвалида как липку. И никто его не уймёт. и никаким законом «О НОРМЕ ПРИБЫЛИ» не усмирить!
Депутаты, прокуроры – где вы?
Но и этот вид деятельности оказался столь же непопулярным сколь и бесполезным. Господа депутаты высказали горячее сочувствие инвалидам, но твёрдо придерживались формулы: «Любви к инвалидам в моей душе – пропасть, а денег – денег для них нет!». Никто из них даже не понял, что от них потребна не жалкая копейка, а справедливый закон. Только один из них, Серёженька Андреев попытался сделать дело, но до конца затеянное не довёл. Был ещё один депутат, инвалид-колясочник вице-спикер Виктор Новосёлов - единственный, кто бы мог бы дать инвалидам искомый закон, но такие на Руси долго не живут. Взорвали.
Так ничем и закончились робкие попытки Тюлькина послужить во благо питерских «забытых».